— Ничего. Они уже затянулись…
— Что с ним произошло?
— Погиб в автокатастрофе.
Не очень оригинально, но сойдет. Странно только, что Джанго
по-прежнему не спрашивает о Мариночке. Повод-то вполне подходящий. Никита все еще
ждал, что она спросит. Ждал до дверей оптового склада на Днепропетровской. Но
она так и не спросила. Она и здесь старательно обошла тему стороной: как аллею,
которая вела теперь к покойной жене Корабельникова.
— Я быстро. Много времени это не займет, — сказала
Джанго, выходя из машины. И направилась к внушительных размеров ангару.
Как и в тот, самый первый раз в Коломягах, Никита проследил
за ее спиной. Теперь она уже не казалась ему такой прямой и независимой.
Странно, и здесь спина Джанго повторила судьбу спины сломленного горем
Корабельникоffа.
Она и вправду появилась достаточно быстро. Выскочила из-за
двери и помахала Никите рукой:
— Вы поможете мне, Никита?..
…Ангар оказался гигантских размеров морозильной камерой.
Вернее, целым кварталом морозильных камер, жмущихся друг к другу. Джанго и
Никита стояли почти у самого входа, к которому примыкало что-то вроде
стеклянной будочки или конторки. Для того, чтобы попасть в нее, необходимо было
подняться на несколько ступенек вверх. Очевидно, этот путь девушка проделала
чуть раньше и теперь ждала результатов.
Результат появился спустя несколько минут: из холодной
глубины ангара показались двое унылого вида мужиков в ватниках и одинаковых
вязаных шапочках, прозванных в народе «пидорками». Мужики толкали перед собой
тележку, на которой стояли несколько ящиков. Мужики лихо подкатили тележку к
Джанго, и один из них (тот, что был повыше, с белыми щеками, похожими на брюхо
замороженного хека), протянул Джанго какие-то бумажки.
— Здесь сто пятьдесят килограммов. Распишись. Джанго,
подув на руки, быстро поставила такую же быструю подпись.
— Когда тебя ждать-то?
— Как сожрут, — коротко ответила девушка. —
Может, в конце следующей недели.
— На следующей неделе говядина будет. Новозеландская. Я
тебе оставлю…
— Сделай одолжение…
Замерзнуть окончательно Никита так и не успел. Второй мужик
покатил тележку к выходу из ангара, за ним потянулась Джанго. Никита замыкал
шествие.
На то, чтобы перегрузить ящики в багажник, и минуты не ушло.
Джанго попрощалась с грузчиком как со старым знакомым и забралась в
«восьмерку».
— В Коломяги, — улыбнулся Никита, заводя мотор.
— Не забыли… — Джанго улыбнулась ему в ответ.
Улыбка у нее была потрясающая. Она сразу же примирила Никиту
и с наугад выбранным Юрием Юрьевичем, на лету переквалифицировавшимся из
боевика-шестерки в звукооператоры, и с кольцом Мариночки, надежно спрятанным
под футболкой. Нет, такая улыбка легко справится с желтоватым и немного
пугающим светом в глазах. От такой улыбки не приходится ждать вероломства, такая
улыбка может пообещать лишь долгую счастливую жизнь.
Безмятежную жизнь на островах, под ласковыми лучами
заходящего солнца.
Даже у Инги не было такой обезоруживающей, такой детской
улыбки.
— Что за груз? — спросил Никита. — Надеюсь,
ничего криминального?
— Мясо, — просто ответила Джанго.
— Мясо?
— Для собак.
Ну да, для собак, для кого же еще! Эта тема уже всплывала в
их первом разговоре. И это несложно было понять, стоило только вспомнить, как
легко Джанго справилась с кавказцем в особняке Корабельникоffа. Тогда Никита
ляпнул что-то о дрессуре. И она не стала это опровергать.
— У вас питомник?
— Я бы не сказала. Просто я люблю собак.
— Гораздо больше, чем людей? — Никита и сам не
знал, как из него вывалилась подобная банальность.
Наверняка подслушанная в его любимом, нежнейшем, черно-белом
кино. Вспомнить бы только название… Но название на ум не приходило.
— Почему вы так думаете? Совсем напротив… Людей я тоже
люблю. Когда они не достают.
— А часто достают?
— Случается…
Пожалуй, тему о людях лучше закрыть. Собаки безопаснее. Во
всяком случае, когда не смотрят на тебя в упор, обнажив клыки и вывалив язык.
— И много у вас собак?
— Не много… Но жрут за троих.
…Собак и правда было немного, хотя… Как посмотреть, с другой
стороны: два кавказца, смахивающих на пропавшего из особняка Джека, два
питбуля, восточноевропейская овчарка и один, совершенно устрашающего вида,
черный, как ночь, кобель.
Ротвейлер по кличке Рико.
С доблестной пятеркой четвероногих Никита познакомился чуть
позже, а Рико встретил их на ближних подступах к дому Джанго. Улица, на которой
был расположен дом, носила странное название Пятая Продольная, хотя предыдущих
четырех в округе явно не просматривалось. Так же, как и Поперечных. Улица была
надежно укрыта от посторонних глаз небольшим лесопарком, она терялась в его
глубине. И заметить ее с шоссе было практически невозможно.
Никита едва не проскочил небольшой поворот, небольшое
ответвление от шоссе в лесопарк. Поворот был не очень и ровной дороги не
обещал: так, дорожка, покрытая вздыбившимся асфальтом, тут зевать не
приходится, того и гляди подвеской долбанешься.
Интересно, что будет дальше?
Но дальше, вопреки ожиданиям Никиты, ситуация заметно
выправилась. Вздыбившийся асфальт сменил такой же, — только недавно
уложенный. Именно по этому хорошо и недавно уложенному асфальту они и вкатили
на Пятую Продольную. С обеих сторон улицу подпирали внушительного вида
особняки, утыканные спутниковыми антеннами и табличками «Дом охраняется
вневедомственной охраной». Почти к каждому забору прилагался комплект видеокамер,
в глубине дворов поблескивали ондулиновые и черепичные крыши, английские газоны
с идеально постриженной травой, детские качели и альпийские горки. Еще один
заповедник непуганых новых русских.
Вот только что тут делает Джанго?
Никита бросил быстрый взгляд на спутницу: футболка и куртка
оставались такими же вытерто-черными, джинсы — такими же недорогими, а если
принять во внимание не первой молодости кроссовки… Нет, в черепичные крыши и
спутниковые антенны она явно не вписывается.
Так же, как и в сегодняшнее кладбище.
— Куда теперь? — спросил "Никита.
— В самый конец. Номер тридцать шесть…
Дом под номером тридцать шесть выглядел не в пример
скромнее. Но и для того, чтобы с гиком вселиться в него, Никите пришлось бы
горбатиться всю оставшуюся жизнь без выходных и праздников. И то — при условии,
что Корабельникоff резко поднимет ему жалованье.
