Я должен где-то найти наличные.
И вот я решил, что первым делом надо аннулировать кредитные карты, чтобы проценты на них больше не набегали.
В каждой из распечаток по этим картам был указан на обратной стороне номер телефона, и вот я начал названивать. Многие не отвечали, потому как не работают по воскресеньям, а те, где отвечали, находились, по большей части, в Индии и ничем толком помочь не могли.
Как только я сообщал, что мистер Ковак умер, они дружно начинали требовать, чтоб я выслал им оригинал свидетельства о смерти.
– Хорошо, – сказал я одному по фамилии Эшвин, мысленно напомнив себе попросить старшего инспектора полиции выдать мне целых двадцать два оригинала свидетельства о смерти Геба. – Но не могли бы вы тем временем приостановить рост процентов?
– Закройте эти кредитки, – сказал Эшвин, – и никаких процентов набегать не будет.
Как мог я объяснить ему, что самих кредитных карт на руках у меня не было, только банковские распечатки по ним?
– На них регулярно поступают деньги, – сказал я. – А самой карты у меня в наличии в данный момент нет. Как же быть?
– Тогда вы должны связаться с отправителем денег, – беспомощно пробормотал он в ответ.
Ага, со всеми пятьюстами двенадцатью незнакомцами.
Затем я решил притвориться Гебом, чтобы закрыть хотя бы одну карту в Хендоне, но и это тоже не сработало, поскольку карты у меня не было, и я понятия не имел, на какой она выдана срок и какой у нее пин-код. К тому же мне со всей определенностью дали понять, что, пока я не погашу задолженность, ни о каком закрытии карты и речи быть не может.
Снова тупик.
Нет, я просто должен достать наличные.
Спустилась Клаудия в синем махровом халате.
– Чем занимаешься? – спросила она.
– Да так, ничем, – ответил я и закрыл ноутбук. – Всякой ерундой. Беспокоиться не о чем.
– Послушай-ка, – она скроила строгую мину. – Я рассказала тебе о своих неприятностях, так что давай выкладывай свои.
– Ну, это связано с Гебом Коваком, – сказал я. – В своем завещании он назначил меня своим душеприказчиком.
– И что это означает? – спросила она.
– Это означает, – ответил я, – что вместо того, чтоб заботиться о тебе, я должен заниматься его мутными делишками.
– Скверно, – заметила она. Подошла и уселась мне на колени. А потом обняла за шею. – Скверный мальчишка.
Я улыбнулся.
Жизнь постепенно налаживалась. Ну или почти.
Днем я позвонил старшему инспектору Томлинсону на мобильный.
– Алло?.. – Голос звучал сонно.
– Старший инспектор Томлинсон?
– Да, слушаю вас, – уже бодрее произнес он.
– Простите, что разбудил, – сказал я. – Это Николас Фокстон.
– А я только что глаза продрал. Чем могу помочь?
– Думаю, это я могу помочь вам, – сказал я. – Появилась сестра Геба Ковака.
– Вот как? Когда?
– Вообще-то, еще в четверг днем, вскоре после того, как вы покинули его квартиру. Но с тех пор случилось столько всякого разного, что я просто забыл сообщить вам.
– Да, – сказал он. – Слышал, что у вас возникли проблемы.
– Именно, – согласился я. – И спасибо за то, что предоставили мне алиби.
– Вам не за что благодарить меня, – сказал он. – Я просто втолковал им, что оказаться на месте преступления вы никак не могли, что вертолета у вас нет, что никто не сможет проехать семьдесят миль от Бейдона до Хендона за пятьдесят пять минут в это время суток. Особенно человек, которому недавно удалили вросший ноготь. Да когда мне удалили, я хромал несколько недель.
Я подавил смешок. Добрая старая миссис Макдауд с пылко развитым воображением – вот кого следовало благодарить.
– Что ж, все равно спасибо, – сказал я. – У меня для вас еще кое-какая информация.
– Слушаю?
– Кажется, я разгадал загадку кредитных карт.
– Продолжайте, – сказал он.
– Думаю, что Геб Ковак позволял разным людям использовать счета своих кредитных карт, чтобы играть в Интернете в азартные игры, делать ставки. Скорее всего, американцам, поскольку в большинстве штатов азартные игры под запретом.
– И какие у вас доказательства? – спросил он.
– Доказательств немного, – ответил я. – Но думаю, я прав. Пятьсот двенадцать разных поступлений на эти счета. Впрочем, это вовсе не означает, что в играх принимали участие все пятьсот двенадцать человек, потому как один мог играть сразу на нескольких сайтах в Интернете.
– И вы знаете, кто эти люди?
– Нет, – ответил я. – Но у нас имеется набор из девяноста семи различных инициалов. Ну, на тех листах, в списках, которые вы мне показывали. Думаю, под этими инициалами скрываются девяносто семь человек.
– Так вы хотите сказать, что все эти девяносто семь человек, живущие где-то в Соединенных Штатах, использовали счета кредитных карт Геба Ковака, чтобы делать ставки через Интернет?
– Да, – ответил я. – И еще играть в покер онлайн. Я нашел квитанции «МаниХоум», доказывающие, что за неделю до смерти Геб Ковак получил переводом большие суммы наличными. Очевидно, деньги эти предназначались для оплаты каких-то долгов по картам.
– И вы хотите сказать, что именно из-за этого его и убили?
– Не обязательно, – ответил я. – Я понятия не имею, за что или почему его убили. Думаю, это ваша обязанность – разобраться.
Он на эту приманку не клюнул. На другом конце линии повисло молчание.
– Я пытался аннулировать кредитные карты, – сказал я. – Но они все требуют оригиналы свидетельства о смерти. Можете раздобыть? Мне нужно двадцать две штуки.
– Ни одного свидетельства о смерти еще не выписано, – сказал Томлинсон. – Случай каждой насильственной смерти подлежит расследованию, а за этим обычно наступает судебное разбирательство. Свидетельство можно выдать только после окончания следствия.
– Но ведь оно может растянуться на месяцы, если не годы. – Я был на грани отчаяния. – Должна существовать какая-то официальная бумага, подтверждающая, что он мертв. Нужно же мне хоть что-то предъявить этим чертовым компаниям, выдающим кредитные карты.
– Как его душеприказчик, вы можете подать заявление на утверждение завещания до выдачи свидетельства о смерти.
– Но как? – спросил его я. – У меня нет ни единого документа, подтверждающего, что он умер.
– Дело об убийстве и специальном расследовании заведено еще в прошлый четверг, – сказал он. – Так что можете обратиться к коронеру в Ливерпуле. Он выдаст вам письмо. Я договорюсь.
– Спасибо.
