– Фрося? – удивился граф. – Вот уж об ком не думал. Она еще девица, кажется.
– Вот именно, что кажется! – снова подмигнул отставной офицер. – Попроси ее примерить шаровары и тюрбан. У нее не такие длинные ноги, как у Иды, зато грудь маленькая и талия хоть куда…
Самойлович подал идею, которая сама никогда бы не пришла в голову Оленину. Заставить служанку одеться одалиской! Представить, что на ее месте – потрясающая, неповторимая Ида…
– Она не согласится, – огорченно вымолвил граф. – Стеснительна больно…
– Так ты денег посули, не скупись, – подначивал Самойлович, предвкушая, какая пойдет потеха. – Фрося за деньги что хочешь сделает!
– Брось… – отмахнулся Оленин. – Я просить не стану.
Но идея поселилась в его уме, засверкала разными гранями. Фрося и правда высокая, стройная девушка, черноволосая, тонкая в талии – не в пример Эмме, которая раздобрела на пирогах и блинах со сметаной.
«Отчего бы не попробовать? – против воли подумал граф, увлекаясь воображаемыми картинами. – Фросю придется уламывать… ну да справлюсь как-нибудь. Ей деньги нужны. Она за приличную сумму не только шаровары – конскую упряжь наденет…»
Какие смешные мелочи порой решают судьбу человека! Эмма страдала, Оленин мучился, Самойлович развлекался… а кто-то должен был заплатить жизнью за эти страдания, мучения и забавы. Комедия грозила перейти в драму…
Глава 20
Москва. Наше время
Подружка Насти Яроцкой не сообщила Лаврову ничего нового. Они с Настей обе родом из поселка под Саратовом, в Москву их вызвала общая знакомая, обещала помочь с устройством на работу.
– Настя окончила медучилище, а я повар. Она одна ехать в большой город боялась, уговорила меня. И квартиру вдвоем снимать дешевле.
Начальник охраны кивал головой, глядя на испачканные мукой руки девушки. В зале пиццерии, где они разговаривали, пахло острым перцем и сыром.
– К Оленину ваша подруга устроилась сама?
– К психиатру, что ли?
– К психоаналитику…
– Ну да. Ей попалось на глаза объявление. Она прошла собеседование, и ее взяли на испытательный срок. Здесь везде так. Я ей завидовала, – призналась девушка. – Настьке всегда везло. Приехала и почти сразу нашла работу по профессии. А меня знакомая едва пристроила посудомойкой в привокзальной кафешке. Потом я попросилась в официантки. А теперь вот помощник повара в пиццерии. Платят немного, зато можно поесть и с собой дают кое-какие продукты.
– А Настя сколько получала?
– Побольше меня. Она красивая… блондинка, ноги от подмышек. Красивых охотнее берут. Хоть официантками, хоть секретаршами.
– Почему же она уволилась с такого выгодного места? – Ей босс попался вредный. Изгалялся, как только мог. То Настя одета не так, то прическа не годится, то говорит неправильно. Придира страшный! Настя плакала от него, но терпела. Жалко было терять работу. А потом он сам ее выгнал.
– За что?
Девушка пожала худыми плечиками.
– Из вредности. Паршивый человек оказался. Но Настька везучая! Не успела моргнуть, как ей место в Италии подвернулось. Та же знакомая, что нас сюда вызвала, решила за границу махнуть на заработки. Позвонила оттуда, мол, требуется сиделка к больному старику. А Настя все же медик… Теперь я одна осталась, едва концы с концами свожу. Жду, может, и мне местечко найдется в Италии.
– Настя не говорила, Оленин не пытался за ней приударить?
– Не-а…
– А как она сама к нему относилась?
– Вы из полиции? – насторожилась девушка.
– Я веду частное расследование, – сказал Лавров. – Одна из ассистенток доктора пропала без вести, другую убили. Я пытаюсь выяснить, кто причастен к этим случаям.
– Настя жива, слава богу… она мне звонила на прошлой неделе. Мы с детства дружим. Росли вместе. Я по ней ужасно соскучилась…
Мимо них сновали официантки, разносили заказы. Почти все столики в зале были заняты.
– Вы извините, мне идти надо, – смутилась подруга Насти. – Надолго отлучаться нельзя. Повариха одна не управляется.
– Значит, между Олениным и Настей ничего не было?
– Пожалуй, он ей нравился, – поглядывая на дверь в кухню, сказала девушка. – Это понятно. Видный мужчина и при деньгах. К тому же врач. Настя просто помешана на медицине…
– Вы его видели?
– Оленина? Нет. Настя делилась… Она пыталась заигрывать с ним, но ничего не вышло.
– Почему?
– Может, он это… гей… – предположила девушка.
– Бывает и такое.
– Ой, я побегу! – встрепенулась она. – А то мне попадет…
Из пиццерии Лавров поехал к офису Оленина. Припарковался чуть в стороне и позвонил Симе по сотовому.
– Доктор у себя?
Она обрадовалась, услышав его голос:
– У него сеанс. Но потом будет «окно». Пациентка, которая должна прийти следующей, болеет. У нее воспаление легких.
Сима старалась говорить тихо, прикрывая рот ладошкой. Хоть Оленин и позаботился о звукоизоляции, осторожность не помешает. Не хватало, чтобы доктор уличил ее в наушничестве. Впрочем, она не сплетничает, а выполняет свой долг.
– Мне кажется, я видела Айгюль… – понизив голос, сообщила девушка. – Сегодня… когда выходила перекусить.
– Где вы ее видели?
– На улице… она стояла на остановке, как будто ждала кого-то.
– Вы не ошиблись?
– Вряд ли. Я узнала ее по красному пальто и пестрому платку на голове… это даже не платок, а огромная шаль. И фигура похожа.
– А лицо?
– Она не поворачивалась в мою сторону.
– Спасибо, Сима.
– Юрий Павлович, вероятно, опять уйдет, – поколебавшись, говорить или не говорить, добавила ассистентка. – Как только образовывается «окно», он отправляется на улицу. Раньше он редко выходил во время перерывов – отдыхал у себя в кабинете. Теперь он сам не свой, мечется, нервничает, ходит куда-то.
– Вы не знаете куда?
– Понятия не имею. Я боюсь за него. Айгюль неспроста объявилась…
– Думаете, она подкарауливает доктора?
– Что же еще ей здесь делать?
– Может, она живет поблизости…
Сима не разделила его скепсиса. В ее голосе звучал неподдельный страх.
«Уж если за кого и стоит переживать, так это за Айгюль», – чуть не ляпнул Лавров.
– Вы обещали помочь, – напомнила девушка.
– Я и не отказываюсь…
– Тогда присмотрите за доктором. Как бы с ним чего не случилось.
