— Колоритная, да ещё какая… — Забелин вытащил
ключи и принялся ковырять упрямый замок. — Это наша достопримечательность,
странник Никита, местный блаженный. — «Нива» наконец открылась, и Забелин
запустил мотор. — Ходит себе потихоньку, да и ладно. Мужик не вредный… А
погодка-то и впрямь к дождю! Не зря с утра парило…
Оксана поняла, что подполковник недоговаривал. Может, это
была ещё одна загадка, с которой ей предстояло разобраться самой.
— А кто он вообще-то? — тактично надавила
она. — Документы у него какие-нибудь есть? Может, он немецкий шпион? Или
английский?
— Да нет, он скорее из Моссада, — рассмеялся
Забелин. — Если серьёзно, то он вроде бы бывший партизан, то ли тяжело
раненный, то ли контуженный… Теперь вот и лечит, и заклинает, и предсказывает
судьбу. Здорово, кстати, предсказывает. Сам я, впрочем, не сталкивался…
«Ну точно темнит, — решила Оксана. — Или, может, у
меня форма допуска не та?»
«Нива» между тем вырулила с парковки, миновала асфальт и
покатила по грейдеру. Оксана помимо воли снова залюбовалась на могучие ели.
— «Нет безобразья в природе…» — глядя в окно, тихо
процитировала она Некрасова и добавила: — Кроме человека… Ого! Николай Ильич,
вот это да!..
Справа от дороги раскорячилась перелетевшая кювет иномарка с
наглухо затонированными стёклами. Грозный тигр на капоте сморщился в жалкой
гримасе — машина, упорхнувшая с крутого гравийного поворота, влепилась в
необъятную сосну и, похоже, не нанесла ей особого ущерба. Господин Сучков с
пассажиром находились тут же. Оба размахивали руками, как видно делясь
впечатлениями. Обтрюханные, окровавленные, облёванные, но живые. Если считать
«згу» тропинкой, получалось, что блаженный был прав: её-то они и не разглядели.
— Вот так, не буди лихо, пока оно тихо, — вытащил
мобильник Забелин, принялся набирать «скорую» и дорожных ментов. — Да и
вообще думать надо, прежде чем мести языком. А то — парашник, ложкомойник,
гребень… Ишь, разбежались!
Варенцова не ответила — и так всё было ясно. С блаженным
Никитой не стоило портить отношения. Да она, в общем, и не собиралась…
На дальних подступах к городу по обочинам вдруг судорожно
затрепетали ели, небо резко потемнело, и разом, словно из ведра, пошёл дождь —
по крыше «Нивы» забарабанило, словно горохом. По грейдеру шустро покатились
мутные ручейки.
— Ну вот, как всегда вовремя… — Забелин аккуратно
затормозил, постаравшись спрятаться под деревья. Хотел уже было заглушить
двигатель, но потом будто вспомнил о чём-то, огляделся, передвинул машину на
десяток метров вперёд, окончательно выключил зажигание и нарочито бодро
подмигнул: — Ну, Оксана Викторовна, держитесь, сейчас начнётся.
В негромком голосе слышалось определённое беспокойство и
что-то типа чувства гордости — мол, знай наших.
И тогда действительно началось. Ураган «Катрина»,
[5]
немножко недоработавши за океаном, явно решил отыграться на скромной российской
Пещёрке. Тучи легли «Ниве» на самую крышу, ветер ударил по машине водяными
бичами, и жутко, на всю вселенную разразился гром. Раз, другой, третий… Пятый,
десятый…
— Ну даёт Илья-пророк… — непроизвольно втянул
голову в плечи Забелин, сглотнул и сделал какое-то движение рукой, словно хотел
перекреститься, но постеснялся. — А, Оксана Викторовна?
— Ага, даёт, — кивнула Оксана, не отрывая глаз от
сполохов в небе. Гроза ей всю жизнь мало того что нравилась — ещё и снилась
временами, и это были очень светлые сны. — Николай Ильич, а они правда в
одно место бьют или мне кажется?..
Исполинские огненные разряды в самом деле с завидным
постоянством расчерчивали небо где-то на западе.
— А чёрт его знает, — пожал плечами
Забелин. — Я же вам говорил про болота. У нас тут и не такое бывает…
В это время позади машины глухо охнуло, затрещало, застонало
и начало рушиться. Оксана обернулась и увидела, как падает огромная ель,
вывернутая с корнями. Словно силясь удержаться, обречённое дерево обняло лапами
давно отключённый столб электропередачи… Вес оказался непомерным для убогого
человеческого изделия — подались бетонные опоры, лопнула проржавевшая
проволока… И всё вместе рухнуло наземь.
Точно туда, где Забелин первоначально остановил было «Ниву»…
В такие моменты глаз почему-то выхватывает самые
незначительные детали, и Оксана увидела табличку, привинченную к столбу. «Не
влезай — убьет», — гласила надпись, ещё различимая среди рыжих потёков.
Чуть выше были нарисованы череп и молния, очень похожая на изломанную стрелу.
Уж не на ту ли самую, под которую блаженный советовал не вставать…
Ещё минута — и гроза стремительно унеслась. Выглянуло
солнце, на северо-восточном краю неба встала широкая, поразительно яркая
радуга. Причём Варенцова могла бы поклясться, что одним концом она упиралась в
землю именно там, куда ещё минуту назад хлестали молнии.
«Нива» послушно завелась и покатила по грейдеру…
Варенцова. Принц на белом коне
Непосредственные служебные реалии скорее порадовали, нежели
огорчили. Отдел располагался в здании УВД, то есть в двух шагах от гостиницы,
парни-опера были вроде без претензий, в основном молодёжь, кое-кто в звании
прапорщика. Оксану познакомили с народом, дали ключ от сейфа, показали
письменный стол, и майор Быстров, заместитель Забелина, начал вводить Варенцову
в курс дела. Вот тут её ждало огорчение. Быстров путался в трёх ёлках,
перескакивал с одного на другое, влезал в подробности, не обрисовав целого.
Наверное, он был честным и хорошим работником, но вот что касается изложения
своих мыслей, этим талантом Господь его явно обнёс. Послушав майора минут пять,
Оксана неожиданно почувствовала, что хочет видеть Краева. И не просто хочет, а
очень и очень!
«Вот уж у кого и с полётом мысли всё нормально, и со
словарным запасом…»
Нахмурившись, она честно попыталась вникнуть в ахинею
Быстрова, прекрасно понимая, что с гораздо большим успехом разберётся во всём
сама, чуть погодя. Краев… Болота, гроза, Илья-пророк, Беловодье… Сколько лет в
её жизни всё было хорошо, спокойно и тихо, привычно-размеренно, а тут… В
провинциальной гостинице, на старости лет!
Оксана мысленно обозвала себя дурой. И, обрадовавшись
завершению первого рабочего дня, отправилась через площадь — в свой
бронированный полулюкс.
Холодный душ, жёсткая махровая простыня… «Господи, хорошо-то
как! Особенно если к зиме и тёплую подадут…» Уже в домашних бесформенных
джинсах и (наконец-то!) тапках на резиновом ходу Оксана двинулась к Краеву.
Естественно, уверяя себя в душе, что идёт исключительно забирать Тишку.
В краевском номере царила гармония. Тихон, набегавшийся и
сытый, безбожно дрых, хозяин же, явно взяв пример с Солженицына,
[6]
варил картошку в мундире. А на столе, помимо покупного «оливье», хлеба и колбасы,
красовалась пластиковая баночка с сельдью «матье». Удивительно, но при виде
селёдки у Оксаны пошла слюна. Это после колякинского-то обеда. Прощай, талия…
