— Ну и?.. — вслух спросила Оксана. —
Дальше-то, я вас спрашиваю, куда?..
Некоторое время она недоумённо стояла, обшаривая взглядом
берег, но ни взгляду, ни здравой логике зацепиться было решительно не за что.
Потом она села на тёплый пригорок, выпустила кота и застыла, обхватив руками
колени.
С мохового болота наплывал запах багульника. Над разводьями
завивались воздушные волокна, унизанные невесомыми бисеринками влаги. Из них
ткались то силуэты деревьев, то прозрачные тени высоких зубчатых стен, то даже
подобия старинных аэропланов… Болотная фата-моргана жила своей равнодушной и
загадочной жизнью, не принимая в расчёт маленькое человеческое существо,
потерянно сидевшее у его края.
Но потом по воде пробежала лёгкая рябь, туман сделался гуще,
и навстречу Оксане поплыли две светящиеся фигуры. Они шагали через топь,
держась за руки, — маленькая и большая…
Она сразу узнала их. Она не могла их не узнать.
Оксана вскочила на ноги, чтобы бежать к ним, чтобы быть с ними
там, где они теперь находились… Вздрогнула и проснулась.
Она сидела на скамеечке у заправки «Лукойл», в ногах тёрся
Тихон, которого судорожное движение хозяйки согнало с колен, а на заправку
заруливал «янки-танк».
Эту громадину мог оценить по достоинству лишь настоящий
знаток. «Хаммер Н1» отличался от своего военного собрата лишь отсутствием
брони. Такой же мощный, неподъёмный, приземистый и до жути прожорливый.
[109]
Естественно, к нему сразу бросился парнишка-заправщик. И тут
Тихон вдруг насторожился, а потом распушил хвост и ровной походкой двинулся к
джипу. Оксана присмотрелась и увидела, как за тонированным стеклом шевельнулась
громадная тень. В машине сидела собака, и, похоже, очень серьёзная.
В это время из «Хаммера» выскочил бородатый россиянин,
потянулся к заправочному пистолету, но оглянулся, увидел кота и вдруг
обрадовался:
— Тихон, привет! Ну что, зверюга, опять Ханьку морду
бить идёшь?
— Тихон, стоять! — прибавила шагу Оксана и на ходу
распахнула рюкзачок. — А ну, живо на место! Имей совесть!
Говорят, совести у котов нет. Возможно, это относилось и к
Тишке, но хозяйка была в авторитете. И рука у неё, когда она говорила таким вот
тоном, становилась ох и тяжёлой. Рыжий убивец остановился, взвесил возможные
варианты — и мягко, с этакой презрительной грацией, запрыгнул в подставленный
рюкзачок.
— Вот это да, — восхитился бородач.
Одно из стёкол джипа поползло вниз. Человек, сидевший
внутри, внешностью и манерами был форменный Остап Бендер, разве что несколько
постаревший.
— Хороший кот, рыжий, к деньгам, — похвалил он и
обворожительно улыбнулся Оксане. — Самой обаятельной фее безопасности наш
пламенный революционный привет… И что же это центровое гэбэ-чека поделывает в
здешних провинциях?
Варенцова скользнула взглядом чуть дальше и увидела в машине
крупного пожилого дядьку. И огромную среднеазиатскую овчарку, выглядывавшую у
него из-за плеча. В памяти тут же щёлкнуло реле: ну как же, заминированный
уазик и взрывное устройство, оказавшееся в итоге куском хозяйственного мыла.
Вспомнила Оксана и «товарища Бендера», вместе с Наливайко стоявшего тогда во
дворе.
«Ну-ка, ну-ка…» Память у неё тоже была профессиональная,
хранившая отменную галерею разных выдающихся личностей.
— И вам здрасте, Матвей свет Иосифович, — не боясь
ошибиться, ответила Варенцова. — А не подскажет уважаемое собрание, как бы
мне Олега Краева отыскать?
— Батюшки-светы, — изобразил испуг
Фраерман. — Да неужто и он совсем не тот, за кого мы его держим?
— К сожалению, это так, — с самым каменным лицом
кивнула Оксана. — После общения с ним мой кот вместо нормального «мяу»
порывается говорить «мью-мью».
[110]
Дело ясное — английский
шпион…
«Тишенька, — с нежностью думала она о притихшем в
рюкзачке безобразнике. — Интересно, бывают ангелы-хранители не с
лебедиными крыльями, а с когтями и в шерсти? В лоснящейся такой,
огненно-рыжей?»
— Мы сдали того фраера войскам энкавэдэ… — хмыкнул
Фраерман. — Как же не помочь родной контрразведке, да ещё в лице та-акой
дамы… У вас время есть? Уйма? Вот и ладно. Сейчас встретим кой-кого, а затем,
Бог даст, вернёмся на базу. — Он расправил плечи и лихо поклонился: —
Разрешите представиться: командир поискового отряда «Ночной таран». Это, —
кивнул он на бородатого, — заместитель мой, Николай… э… для своих — Коля
Борода. С Василием Петровичем вы уже знакомы…
— Имела честь быть представленной, — улыбнулась
Варенцова. — Спасибо большое.
Телефон Фраермана вдруг выдал «Вечерний звон», весьма
похожий на похоронный.
— Так… — Матвей Иосифович глянул на дисплей и
нажал кнопку соединения. — Да, Акакий Акакиевич, привет. Что? Как? Где?
Кто? Во сколько? Ну и?.. Лады. — Медленно спрятал сотовый, фыркнул, глянул
на Колю Бороду. — Слыхал?
— Ну да, — пожал плечами тот. — Очередное ЦУ?
— Очередное ЧП, — глянул на свой «Ролекс»
Фраерман. — Немцы, мать их, до места сбора не доехали, встали. У них
какая-то там дорожная проблема. Более точной информации нет, зона покрытия
живёт как хочет, спасибо и на том, что вообще вышли на связь. Ладно, будут
знать, какие тут яйки и млеко… Ну добро, поехали!
Варенцова загружалась в «Хаммер» медленно и осторожно.
— Шерхан, свои, — строго предупредил кобеля
Наливайко. Тот обиженно сделал домиком рыжие брови — дескать, что, у кого-то
сомнения?.. — и потянулся обнюхать новую пассажирку.
— Вякнешь — кастрирую, — предупредила Оксана
притихшего в рюкзачке кота. Тишка в ответ чихнул.
Собачья морда оказалась щекотной и тёплой.
— Отстань от тёти, — вмешался Василий Петрович, но
влажный нос уже ткнулся в Оксанину щёку, а когда азиат вполне дружески лизнул
её в ухо, Варенцова неожиданно для себя расхохоталась. Она начинала постепенно
осознавать, до какой степени ей повезло.
Она ехала к Краеву.
Да как — с полным комфортом…
Оксана обняла устроенный на коленях рюкзачок, где сидел её мохнатый
ангел-хранитель, откинулась к подголовнику — и сама не заметила, как задремала.
Разбудила её перемена в характере движения. Джип начал
плавно притормаживать, а потом встал совсем. Оксана оторвала голову от уютного
подголовника: поперёк дороги раскинулся «ёж» — гибкая лента с
металлическими шипами. Чуть подальше виднелась колючая проволока и нависал
шлагбаум, увенчанный надписью на фанерке: «Стоять! Буду стрелять!»
