Переписчик жадно глядит на пачку, облизывает губы.
— Э-э… вы так добры, сэр. Но, видите ли, я не курю, сэр. Впрочем, если у вас найдется немного виски «Блэк лейбл»… или даже «Ред лейбл», я был бы весьма благодарен, сэр. В самом деле, что такое четыре души по сравнению с тысячами? Капля в океане! — Тут он как-то неискренне смеется.
Смерив незваного гостя презрительным взглядом, хозяин уходит в свой кабинет и возвращается с непочатой бутылкой «Джонни Уокера» марки «Ред лейбл».
— Бери и выметайся. Чтоб я тебя здесь больше не видел.
Переписчик бодро машет рукой на прощание.
— Будьте спокойны, сэр, ближайшие десять лет не появлюсь.
И он уходит, довольно насвистывая.
Миссис Тейлор довольна не меньше его.
— Ох уж эти грязные индийцы, — улыбается она. — На все готовы ради бутылки виски.
Бхагвати смеется в ответ. Он и понятия не имеет, в чем дело. Просто радуется всякий раз, когда сахиб или мэм-сахиб
[51]
явно в духе. Раму тоже скалит зубы. Этому для счастья надо немного: увидеть Мэгги в короткой юбке.
И только я не улыбаюсь. Ну хорошо, мы слуги, и в доме нас не считают за полноценных людей. Но быть исключенным из переписи населения родной страны — это уже чересчур. И в конце концов, когда они перестанут величать нас «грязными индийцами»? За время работы я слышал это высокомерное выражение по меньшей мере полсотни раз. И все-таки кровь закипает. Ну ладно, почтальон, электрик, служащий телефонной компании, констебль и теперь вот переписчик проявили слабость к виски. Но ведь не все же мои соотечественники — жалкие пропойцы. Хотелось бы при случае растолковать это миссис Тейлор. Хотя, разумеется, я ничего подобного делать не буду. Если живешь в «крутом» районе столицы, вкусно питаешься трижды в день и вдобавок зарабатываешь полторы тысячи — да-да, полторы тысячи рупий в месяц! — поневоле научишься молча глотать обиды. И скалиться, когда веселятся сахиб и мэм-сахиб.
Сказать по чести, Тейлоры все-таки очень добры ко мне. Дело в том, что не каждый обрадуется, когда из Мумбаи как снег на голову свалится незнакомый юный сирота. Я все напутал. Полковник Вог, предшественник моего нынешнего хозяина, дважды переезжал с места на место. И вообще Тейлоры ходили в англиканскую церковь, а значит, не имели никакого отношения к отцу Тимоти. На мое счастье, им срочно требовался слуга. Прошлого-то как раз выбросили на улицу.
За те пятнадцать месяцев, что я здесь работаю, выгнали еще пятерых. И все из-за хозяина. Потому что он — Тот, Кто Все Знает. Прямо как Бог, только на земле. Ягдиш, садовник, своровал из сарая немного удобрений — уволен уже на следующий день. Горничная Шеела украла из комнаты хозяйки браслет — уволена на следующий день. Раджу, прежний повар, ночью наведался в бар и приложился к бутылке виски — побит и… да-да, вы догадались — уволен. Аджай, его преемник, надумал ограбить дом и неосторожно упомянул о своем плане в дружеской беседе по телефону — уволен и арестован заодно с товарищем. Базанти, новая горничная, один разок примерила платье Мэгги — не сомневайтесь, уволена на следующий день. Остается полной загадкой, как мистеру Тейлору удается знать вещи, которые происходят за плотно закрытыми дверями, даже глубокой ночью, даже в самых доверительных разговорах, когда кругом ни души.
Пока что я единственный, кто еще держится. Признаюсь, порой и меня разбирает желание прикарманить монетку-другую из мелочи, рассыпанной на столике хозяйки, или же стянуть из холодильника сладкую шведскую шоколадку. Но я не поддаюсь искушениям. Потому что полковник Тейлор Всегда Все Знает. И семья проникается ко мне настоящим доверием. Христианское имя и чистая английская речь тоже играют свою роль. Не считая Шанти, которую наняли пару месяцев назад, меня одного допускают в личные комнаты членов семьи, в качестве исключения дозволяют смотреть телевизор и время от времени поиграть с Роем в «Нинтендо». Однако даже мне ни под каким видом не разрешается входить в кабинет хозяина, прозванный в доме Берлогой. Это маленькая таинственная комната, примыкающая к господской спальне. Тяжелая деревянная дверь защищена очень толстой железной решеткой с тремя замками — двумя поменьше и одним огромным, блестящим, точно золото, с надписью: «Американский автоматический. Бронированный». Рядом на стене — белая электрическая панель. На ней — череп с костями, а еще кнопочки с цифрами от нуля до девяти, как у телефона. Хитрый замок не откроется, если не набрать нужный код. Любой, кто попытается его взломать, получит удар силой в четыреста сорок вольт и умрет на месте. Когда на панели горит красная лампочка, это значит, комната заперта. Стоит хозяину войти внутрь, огонек меняется на зеленый. А больше туда никому нельзя. Даже миссис Тейлор. Даже Мэгги с Роем.
Жизнь в этом доме почти залечила душевные раны, полученные в Мумбаи. Первые несколько месяцев я вздрагивал всякий раз, когда мимо проезжал джип с красной мигалкой. Со временем страх преследования начал понемногу таять. Шантарам и Неелима стали болезненными, но далекими воспоминаниями. Правда, я часто думал о Гудии: как она там? Однако нелегко помнить человека, лица которого ты никогда не видел. Мало-помалу и этот образ растворился в дымке прошлого. А вот Салима я так и не смог забыть. Меня терзали угрызения совести. Нельзя же бросать друзей на произвол судьбы! Интересно, разносит ли он по-прежнему домашние обеды? Увы, выходить на связь опасно: он слишком честен и может запросто выдать меня полиции.
У Тейлоров я научился готовить барбекю и делать фондю. Стал знатоком по смешиванию напитков и замерять количество виски в стакане при помощи специального гвоздика. Пробовал кенгуриные бифштексы и клецки из крокодильего мяса, доставленные прямиком из Канберры. Увлекся регби, теннисом и непонятной штукой под названием австралийский футбол,
[52]
которую смотрит по телику Рой. Чего я до сих пор не освоил, так это австралийский акцент. Хотя каждый вечер тренируюсь у себя в комнате. «Здорово, братан, подъезжай к восьми часам к Золотым Воротам», — произношу я, коверкая слова, и покатываюсь со смеху.
Больше всего мне по душе ходить за покупками с миссис Тейлор. В основном их еда приходит из Австралии, хотя время от времени хозяйка закупает привозные товары на Супербазаре и Хан-маркете. Берет испанские чоризо,
[53]
и редкий сыр рокфор, и корнишоны в рассоле, и красные чилийские перчики в оливковом масле. А в самые прекрасные дни она отводит Роя и Мэгги в «Кидз-март» — величайший в целом мире магазин для детей. Там есть игрушки, одежда, кассеты и даже велики. Пока брат и сестра выбирают себе футболки и джинсы, я просто брожу среди этой роскоши в свое удовольствие.
Каждый месяц Рой и Мэгги получают журнал. Его название — «Австралиан джиогрэфик». По-моему, это лучшее издание на свете. Страницы переполнены снимками самых восхитительных мест на земле — оказывается, все они расположены в Австралии. Мили золотых песчаных пляжей. Острова, окаймленные прелестными пальмами. Океаны, полные китов и акул. Города, набитые несметными небоскребами. Вулканы, которые плюются смертоносной лавой. Укрытые снегом вершины гор над ярко-зелеными равнинами. В свои четырнадцать лет я мечтаю лишь об одном — когда-нибудь повидать это волшебство собственными глазами. Побывать в Куинсленде и Тасмании, посмотреть на Большой Барьерный риф, и можно умереть спокойно.
