А дело было в том, что означенный кадр засветился с
«корабельником» – чеканной золотой монетой времён Ивана Третьего. Казалось бы –
ну и что? А вот что. Монета сия была известна всему нумизматическому миру… в
одном-единственном экземпляре. Это следует знать каждому, кто намеревается
промышлять старинными золотыми. Так ведь можно и в неловкое положение угодить.
Попав в переделку, кадр «раскололся до жопы» и запел, что «взял её гоп-стопом
на хапок до кучи с перевесом у косящей под вольтанутую прикинутой смешно
самостоятельной марьяны. И цепку из рыжья уже загнал, а бляху не успел». Всё
сказанное проверили. И когда убедились, что в дом жизнерадостных недавно
действительно поступила невменяемая девица, одетая так, словно сбежала со
съёмок хорошего костюмного фильма о пятнадцатом веке, то ненадолго «впали в
распятье», а потом…
Итогом последующих хлопот и стал внеплановый рыбный день в
ресторане «Забава».
– Это дымка. – Чекист отодвинул опустошённое
серебряное блюдо и пояснил Семёну Петровичу: – По-научному фиг выговоришь –
энергоинформационное образование. Ну а мы по-простому – дымка и дымка… Не знаю,
откуда пошло, но вот прилипло.
Хомяков недоумённо поинтересовался:
– А бляха рыжая здесь при чем?
– А гоп-стопом где её взяли? – усмехнулся
гость. – Не на Новоизмайловском где-нибудь?
– В парке Авиаторов, – слегка оторопев, кивнул
Семён Петрович и уморительно надул щёки. Так происходило всегда, когда его
мысль начинала работать на полную мощность. И несколькими мгновениями позже был
сделан совершенно правильный вывод, заставивший депутата аж вспотеть: «А ведь
корабельник-то небось подлинный…»
Тем временем принесли черепаховый суп. Аромат от него
исходил настолько безумный, что застольный этикет на мгновение оказался забыт.
Федерал нетерпеливо зачерпнул прямо из супницы и вздрогнул всем телом, дуя на
ложку, а Семён Петрович прозорливо подумал, что его гость переживал нечто вроде
оргазма. Тем не менее чекист справился с собой, прикрыл дразнящую крышку и
прояснил ситуацию. Оказывается, в последнее время из-за «дымки» начали
возникать коридоры, по которым стало возможно перемещение в альтернативные
хронологические пояса.
«Перемещение… – задумался Хомяков и пуще прежнего надул
вислые щёки, наблюдая, как достойно, небольшими порциями, черепаховый суп
перекочёвывает в тарелку, а из неё – в желудок собеседника. И куда,
спрашивается, в человека столько влезает? Но вот влезает же. Обед стоил целое
состояние, однако Хомяков был весьма далёк от сожалений о потраченных деньгах.
Он нутром чуял: затраты окупятся сторицей. – Хронологические пояса…
Перемещение…»
После супа принесли форель на вертеле в раковом соусе,
шашлык из молодого осетра по-астрахански, зелёный салат «Фиалка Монмартра» и
красное вино «Лыхны».
– Над проблемой целый отдел бьётся. – Чекист запил
восхитительно нежную рыбу бокалом терпкого вина. – Только ни хрена у них
не выходит, что у наших, что у американцев. Говорят, не хватает математической
базы. А я так думаю, мозгов у них не хватает.
Вот тут он попал в самую точку. Учёные действительно до сих
пор не знали, что делать. А Семён Петрович Хомяков с семью классами образования
– знал. Перед его мысленным взором уже появились решительные молодые люди с
автоматами Калашникова, берущие на гоп-стоп целые караваны, битком набитые
высокопробной старинной рыжухой и столь же высококачественной наховиркой. Затем
проплыли вереницы белокожих древнерусских красавиц в кокошниках, сдаваемых в
аренду зарубежным любителям экзотики. А под конец в голову полезло такое, от
чего натурально перехватило дух. Куда там гастрономическому оргазму его
сотрапезника!.. Хомяков мысленно шарахнул двухкилограммовой гранатой ПГ-7В
прямо в бритую харю позднеримскому цезарю-извращенцу. Потом в капусту покрошил
калибром пять сорок пять сенаторов с охраной. И вот, как говорили древние,
«финис коронат опус» – конец венчает дело, царствуй, дорогой Семён Петрович, на
долгие годы, «кум део» – с Богом то есть…
Возвращение к реальности оказалось, правда, довольно
суровым.
– А самое непонятное – это то, что с мозгами происходит
по ходу перемещений во времени, – рассказывал «порченый
высоковольтный». – Нам недавно в дурдоме прибывших демонстрировали… Не
поверишь, люди из разных исторических эпох, говорят, тысячи лет их разделяют.
Но все как один – шизанутые напрочь. И глаза у всех от ужаса – по полтиннику.
Хотел бы я знать, что им там привиделось?
«Ну уж нет. Пускай дураки это выясняют…» Семён Петрович
понял, что размечтался несколько рано. Следовало подумать ещё. Может быть,
подождать. Ну что ж… Он подумает и подождёт…
Когда они встали из-за стола, скатерть, не осквернённая ни
единой капелькой или крошкой, была по-прежнему девственно бела и чиста. Как
свежевыпавший снег. Как совесть чекиста.
Похищение сантехника
Люди, имеющие к истинно православным примерно такое же
отношение, как чуваки захарчёванные – к людям порядочным, некоторое время назад
любили при каждом удобном и неудобном случае повторять: теперь-то, дескать, в
России совершенно точно всё пойдёт на лад, поскольку нынешний Президент –
человек верующий, а стало быть, высоконравственный.
Оставляя в покое как личную религиозность Главы нашего
государства, так и его несомненно высокие нравственные достоинства, позволим
себе сугубо в скобках заметить, что по такой логике Семён Петрович Хомяков был
ну выставочным образцом добродетели. Он не просто блюл посты и подавал нищим у
храма. Он этот самый храм выстроил самолично – в пригородном посёлке, где стоял
его особняк, – и был за то удостоен церковной награды. Злые языки, правда,
утверждали, что на колоколе той церкви была отлита уж очень странная надпись,
чуть ли не «От братвы». Но злые языки для того и существуют, чтобы нести всякую
околёсицу. А колокол висит высоко – без бинокля не разглядишь, что там на самом
деле написано.
И надо ли говорить, что приборный щиток хомяковского
«Мерседеса» вряд ли уступал средней руки иконостасу.
Должно ли было от этого всё пойти на лад в питерском ЗакСе,
мы судить не берёмся, но вот то, что в своём личном промысле Семён Петрович
определённо рассчитывал на помощь свыше, – это есть факт.
И не просто рассчитывал. Время от времени у него появлялись
веские основания считать, что «оттуда» за ним в самом деле присматривали с
самым благожелательным вниманием.
Позже он любил вспоминать, как, расставшись с чекистом,
уселся за руль «шестисотого», – и ему, дескать, сразу же показалось, будто
святые угодники, густо населившие торпедо, поглядывали на него значительно и с
некоторой хитрецой. Мы, правда, думаем, что это была позднейшая аберрация
памяти. Мог ли он догадаться, что его невысказанные пожелания были услышаны и
приняты во внимание, более того – очень скоро ему будет явлен знак!
Только оказался этот знак весьма нетривиальным, поди
распознай. Но таков уж обычай у Высших Сил, и ничего тут не поделаешь.
