Натаха между тем накинула неизменный пуховик, кокетливо
накрасила губы и повернулась к Юркану.
– Юрочка, пойдешь картиночки смотреть?
– Пошли, пошли, – сразу заторопился Юркан. –
Давай, давай, веди, Сусанина дочь…
Ладно, пошли. На улице было тихо, в лунном свете кружился
пушистый, точно на рождественской открытке, снежок. Впечатление портили только
тёмные, пустые, выбитые окна облезлых «хрущоб». Зато стена, поставленная
американцами, так и сверкала, металлическая сетка даже не думала ржаветь.
Только знали бы штатовцы, что решетка эта – от дураков. Что же надлежит до
умных людей…
– Наташа видит, вот здесь. – Натаха притормозила у
явно засохшего, скрученного винтом деревца и, как-то смешно, очень по-детски
взмахнув руками, оттолкнулась от земли. – Ап!
Она медленно поднялась в воздух, по немыслимой дуге
перелетела решётчатую ограду, промежуток между стенами – и исчезла за бетонными
плитами, седыми от инея и непогод. Со стороны это выглядело как «полёты»
подхваченного проволокой Дэвида Копперфильда. Но только со стороны.
– Ха! – Юркан сиганул следом за Натахой и в
который раз почувствовал себя мальчишкой на парковом аттракционе «Мёртвая
петля». Тот же безумный восторг, то же замирание сердца. Да кто сказал, будто
чудес не бывает! Его бы, идиота, сюда!..
Наконец замедленное, словно на Луне, парение завершилось, и
Юркан приземлился рядом с Натахой у парковочной площадки. До выгоревшей башни
института отсюда было рукой подать, однако ничего интересного там не было. Вот
опасного – да, выше крыши. И в переносном смысле, и в самом прямом. То ли дело
маленький скверик у северного крыла! Там, в пруду, прямо в воде, почему-то
упорно не замерзавшей, с некоторых пор стали появляться объёмные цветные
картины. Словно какой-то Стивен Спилберг подбирал и показывал эпизоды из
фильмов о прошлом. Всегда разные и всегда интересные, но почему-то неизменно
связанные с беспощадными сражениями либо людей, либо животных. То средневековые
битвы, то кровавые нашествия каких-то древних завоевателей, то немецкие танки…
Разок, помнится, Юркан увидел отвесную стену воды, словно бы мчавшуюся на него
из тихой глубины пруда, и перепугался гораздо больше, чем танков.
Постепенно пруд начал казаться Юркану окном, выводившим в
завлекательные, жуткие и безумно интересные миры. Раза два ему всерьёз хотелось
нырнуть в прозрачную стоялую воду, да поглубже… Натаха не давала.
– Ещё не время, Юрочка, – говорила она. –
Никуда, Юрочка, не попадешь, только мозги оставишь на дне. Пока ходить нельзя,
смотреть можно только.
И вот Юркан с Натахой подошли к пруду, терпеливо дождались,
пока легкий ветерок развеет пар над поверхностью…
Прямо на них, сверкая красными глазищами, пялился
тысячезубый, явно хищный динозавр. Иллюзия присутствия была такой, что Юркан
сперва шарахнулся прочь, но вовремя вспомнил про спецэффекты Стивена Спилберга
и остался на месте.
Однако взгляд древней рептилии продолжал упорно сверлить
его, наводя на нехорошие мысли, а потом чудовище разинуло пасть, в которую без
труда поместились бы и Юркан, и Натаха, и… оглушительно заревело. Так, что в окрестных
домах наверняка полопались уцелевшие стёкла.
Вот это было уже что-то новенькое. До сих пор «кино» всегда
было немым.
Секунду спустя до Юркана дошло, что динозавр не просто
сотрясал воздух. Он ВИДЕЛ и его, и Натаху. Точно так же, как они видели его.
И ящер соображал, как бы до них добраться…
И вот к поверхности с той стороны осторожно потянулась
когтистая передняя лапа, странно маленькая для такой туши, не больше
человеческой руки. Юркан судорожно глотал слюну, заворожённо следя, как она
придвигалась всё ближе и ближе…
…И наконец пробила поверхность. По воде побежали круги.
Секунду лапа чудовища – вполне вещественная, в броневой чешуе – торчала из
пруда на добрых полметра, потом вдруг стала прозрачной и рассеялась облачком
пара. Юркан выдохнул и посмотрел в воду.
Там вновь не было ничего, кроме тины и водорослей.
– Вот так, Юрочка, – печально проговорила
Натаха. – Оживают наши картиночки, оживают. Это, Юрочка, цветочки. А
взорвут башенку, тут-то пчёлки и прилетят…
Благородные заступники
Ох, что-то мало стали нынче радовать профессора Звягинцева
телефонные переговоры с Америкой, некогда такие желанные…
– Изя, ты? Ну привет, привет. Голос молодой, говоришь?
Наверно, в детство впадаю… Спасибо на добром слове, хотя хвастаться особо
нечем. Последние новости насчет башни слыхал?
– Слыхал, слыхал! – Шихман в раздражении шмыгнул
носом и, в очередной раз позабыв о несравненном качестве связи, вполголоса
выругался на идиш. – Мне ли не слыхать! Кое-кто из свиты О’Нила
диссертацию у меня защищал… Так что я в курсе всей этой фигни. Ну не идиот ли
этот ваш Опарышев вместе с нашей Сарой Розенблюм и не нашим О’Нилом? Это же
авантюра, дебилизм чистой воды! Способный привести к совершенно непредсказуемым
последствиям, вообще к любой чертовщине! Мой секретарь уже послал официальное
письмо в Белый дом. Боюсь только, как бы они не послали меня обратно… Вместе с
моей личной позицией. Да что за мода такая пошла, везде всё взрывать? –
горестно вопросил он с отчётливой интонацией отчаяния. Видимо, не очень-то
надеялся на положительную реакцию Белого дома. – В Москве жилые дома
грохнули, в Афганистане – древние статуи, в Нью-Йорке небоскрёбы вот уронили…
Решили, видно, что Питер от жизни отстал? Искажает линию партии?..
Звягинцев ничего не ответил, только тяжело вздохнул в
трубку. А что тут скажешь?..
Блистательная идея насчёт взрыва родилась в голове Сары
Розенблюм. Лев Поликарпович не знал всех подробностей жизни этой
кавалерственной дамы, но подозревал про себя, что горящие шкафы в разнесённом
лабораторном зале на неё падали вряд ли. И уж точно не садились ей на щёку
траурные хлопья копоти, отделившиеся от потолка последним ласковым поцелуем
единственного ребёнка… Да Бог с ними, с покорёженными шкафами. Ей бы нашу, советскую
биографию даже во вполне благополучном её варианте. Небось трезвее смотрела бы
на вещи и лучше знала бы, что почём. А то увидела оборванную верёвку в крови –
и повела себя, точно истеричка с гранатой из очередного фильма про инопланетян…
Ну а последующие события заставили профессора Звягинцева серьёзно задуматься,
так ли далеко ушли от психологии авторы безмозглой фантастики «экшен».
[23]
Той, где космические спецназовцы лезут исследовать брошенную
станцию, облачившись вместо панцирных скафандров в камуфляжные маечки без
рукавов. И на всё непонятное реагируют по одному принципу – вскидыванием
лазерного ствола. Каким бы диким ни казался такой подход самому Льву
Поликарповичу, идею взрыва активно поддержал Питер О’Нил. «Ах ты вот как,
неведомая стихия? Ну так получи, фашист, гранату…»
