Лев Поликарпович промолчал. Вот уж действительно – «ищут
пожарные, ищет милиция»… Ромуальду фон Трауберг кто только не искал, причём,
как обычно, срабатывали не официально-государственные договорённости, а более
надёжные личные связи. Российская ФСБ в лице девятизвёздочного генерала
Владимира Зеноновича только что не побраталась с американским УППНИРом, за
океаном прониклись и раскрыли кое-какие карты, Браун и Скудин, не говоря уже о
Гринберге, тоже напрягли все свои персональные связи, калибром помельче, но
зато более разветвлённые. Увы. Всё упиралось в тот самый «Боинг», бесследно
испарившийся за несколько секунд до посадки в аэропорту. Ни одна живая душа с
него так и не проявилась. И ни одно мёртвое тело. Тем не менее Ганс Людвиг
по-прежнему чего-то ждал, на что-то надеялся. Советовался со звёздами и даже
что-то якобы чувствовал. Льву Поликарповичу было его жаль. «Может, когда мне
столько стукнет, я тоже начну „чувствовать“ жену и Марину? В смысле близкого
воссоединения?..»
Как бы то ни было, никакой пользы от присутствия фон
Трауберга покамест не наблюдалось. Не сбывался даже корыстный расчёт Льва
Поликарповича поговорить с ним об отце. Старый немец либо молчал, не обращая на
окружающих никакого внимания, либо рассуждал о своей внучке. Третьего было не
дано.
Тут в кармане профессора завозился и запищал сотовый
телефон.
– Да?
– Лев Поликарпович, телевизор поблизости есть?
Включайте скорее. Пятый канал.
Голос Скудина прозвучал как у мальчишки-именинника, разворачивающего
подарки, и сразу сменился коротким сигналом отбоя.
– Эдик, – засуетился профессор, – где пульт?
Жидкокристаллический экран вспыхнул почти без задержки.
– …В дачном посёлке Орехово, – рассказывала, идя
по заснеженной дорожке, красивая юная журналистка. – История, которая
могла завершиться настоящей трагедией, в итоге одарила нас примерами
человеческого неравнодушия и самоотверженного участия…
За спиной девушки виднелись красные пожарные машины,
проломленный ими забор и редеющие клубы дыма над покатой металлочерепичной
крышей.
– Пожар, вспыхнувший, по предварительным оценкам, из-за
неисправной электропроводки, разгорелся в три часа ночи, – продолжала
рассказывать корреспондентка. – Горел домик, принадлежащий известному
физику, академику Опарышеву. Академик, давно перебравшийся в Москву, не
прерывал связи с родным городом и каждое лето приезжал сюда отдыхать. Это
только кажется, что зимой в дачном посёлке полное безлюдье. – Девушка
обвела рукой утонувшие в сугробах заборы. – Однако мир не без добрых
людей. Пожар заметил случайный прохожий. Этот неравнодушный человек сразу
позвонил «01», и из посёлка Сосново без промедления примчался пожарный расчёт.
Домик учёного удалось отстоять.
Камера переместилась во двор опарышевской дачи. Закопчённый
снег был усеян осколками лопнувших стеклопакетов и останками сгоревших диванов,
но, судя по всему, дом пострадал не так уж бесповоротно.
– Но самое замечательное заключалось вот в чём, –
щурясь на яркое солнце, поведала журналистка. – На чердаке горящего дома
пожарными было обнаружено множество рукописей, вероятно составлявших
многолетние архивы учёного. Вот тут-то и могла бы разыграться трагедия, ведь
все мы помним, как в своё время тушили сперва Библиотеку Академии наук, а
позднее и Блоковскую библиотеку на Невском. Но – подумайте только! – в
пожарной команде небольшого посёлка оказался человек, принимавший участие в тех
далёких событиях. Он первым понял, какой интеллектуальный капитал мог оказаться
утрачен. Бесценные бумаги передавали с дачного чердака по цепочке, из рук в
руки…
«Ваня, – с нежностью подумал Лев Поликарпович. –
Ванечка. Кудеяр… Что бы мы без тебя делали…»
– К сожалению, связаться с самим академиком нам пока не
удалось, – обворожительно улыбнулась телевизионная девушка. – Мы,
однако, можем со всей определённостью заверить уважаемого учёного, что в данный
момент его архивы находятся в Санкт-Петербурге, ими занимаются очень
компетентные специалисты. Рукописи не горят!
Шихман издал дикарский боевой клич, обхватил Льва
Поликарповича за плечи и пустился с ним в пляс.
Женя Корнецкая дочистила последнюю морковину, выкинула в
ведро шелуху, ополоснула руки и выгрузила из кухонного шкафчика соковыжималку.
«Демидовский экспресс» вёз её до Питера чуть более суток, лишь раз, и то
ненадолго, застряв по дороге, и всё это время Женя раздумывала о телефонном
номере, который продиктовала ей память. Был ли этот номер реальным? Или
разошедшееся воображение подсунуло ей бессмысленный ряд цифр, дополненный
питерским кодом?.. Оказалось – первое. Её только слегка удивило, что «шпионский
пароль» на самом деле был никаким не паролем. Обладатель приятного молодого
голоса на том конце провода действительно искал домработницу. И не более того.
Чем усерднее старалась Женя разобраться в своём прошлом, тем
меньшее удовольствие получала от процесса.
Получалось, она, тихвинская уроженка, никогда в жизни своей
не бывавшая за границей, летела откуда-то на сугубо импортном самолёте
скандинавских авиалиний, проваливалась сквозь хрональную дыру аж в древнюю
Грецию, выслушивала туманно-настораживающее пророчество оракула в Дельфах,
приобретала способность читать мысли, производила мотоциклетный рейд, достойный
хорошего боевика, наконец, собственноручно убила пять человек… И всё это затем,
чтобы начать блистательную карьеру домработницы у юного гения, сына
высокопоставленного генерала?..
Да уж, чудны дела Твои, Господи…
«Это моя мысль или кого-то из гостей?»
Честно говоря, в чужие головы Женя старалась заглядывать как
можно реже. В основном потому, что там обнаруживалась если не грязь, то вселенское
беспокойство, а ей хватало и своих проблем. Может, это было натуральное
малодушие, но тихая жизнь на прекрасно оборудованной Эдиковой кухне, среди
кастрюль и сковородок, её покамест устраивала как нельзя лучше. После всех
приключений душа и тело требовали отдыха. У неё был ключ от квартиры, она жила
в маленькой комнате, наводила порядок, ходила по магазинам, с удовольствием
стряпала, подавала… А когда возвращались хозяева – принималась множить в уме
трёхзначные числа или читать не забытое ещё со школы «Бородино». Что угодно,
кроме подслушивания чужих мыслей!
Особенно это касалось мыслей человека, который мало-помалу
становился ей дорог…
Хорошо ещё, дар срабатывал в основном при прямом визуальном
контакте. Соответственно, кухня была местом, где ей удавалось достаточно
надёжно укрыться.
Женя включила громко зажужжавшую соковыжималку и стала
бросать в неё калиброванные морковки. Она ещё по голосу, прозвучавшему в
динамике телефона, поняла, что «не надо отчества, Эдуард, просто Эдуард»
окажется вряд ли похожим на Леонтиска. У неё ведь мелькала-таки крамольная
мысль о втором шансе, который, быть может, намеревалась дать ей судьба… Нет,
судьба оказалась, как ей и положено, то ли индейкой, то ли злодейкой, причём
неизвестно, что хуже. Белокурый, узкоплечий, худенький Эдик ничем не напоминал
богатыря и красавца философа. Но почему, когда два дня назад он случайно
(случайно ли?) задержал её руку в своей, Женю ударило точно таким же
электрическим током?
