Только профессор Лев Поликарпович Звягинцев оставался
необъяснимо спокоен. Может, это оттого, что данный конкретный вечер существовал
в рамках его жизненного срока, он помнил это время, помнил войну?..
Естественно, его не хотели брать в рискованную экспедицию.
Ваню вполне можно было понять. Пожилой человек, разволнуется, начнёт хвататься
за сердце. Опять же, о какой физической форме в его случае могла идти речь?
«Я по примеру коллеги фон Трауберга уладил свои дела… –
с торжественностью, показавшейся ему самому отвратительной, проговорил тогда
Лев Поликарпович и, вынув из-за пазухи, протянул Эдику три блестящих лазерных
диска. – Здесь всё… Если что, Эдуард Владимирович разберётся».
В некотором смысле война встретила группу Скудина ещё на
дальних подступах к хрональному туннелю. Они въехали на территорию зоны со
стороны станции Броневая, где аккурат с нынешнего утра был поставлен
хозяйствовать майор Собакин, – не потому, что в других местах было нельзя,
просто майор был свой человек, проверенный и надёжный. Всё лучше, если именно
он останется прикрывать тыл.
Так вот, самым первым, что они увидели непосредственно у
шлагбаума, был… танк. С пушкой, с гусеницами, в наслоениях зелёной, местами
облупившейся краски. Да не абы какой танк, а раритетно-музейный Т-34.
«Название оправдываешь, Андрон Кузьмич? – здороваясь с
Собакиным, пошутил Кудеяр. – Или оттуда выскочил, реквизировали?»
Он видел, конечно, что танк происходил не с Курской дуги, а
скорее из мемориально-военно-патриотической экспозиции. Правда, следы гусениц
на снегу говорили о том, что образец древней техники был способен двигаться
сам.
«Придан для усиления как не боящийся аномальных
излучений, – пожимая руку Ивану Степановичу, важно ответил майор. – А
то здесь, говорят, бандитствующий элемент шастает чуть не прямо на самосвалах!»
«Лев Поликарпович, – повернулся Скудин к профессору,
молча сидевшему на заднем сиденье джипа. – Может, всё-таки здесь нас
подождёте?»
«Нет».
Иван только вздохнул, но спорить не стал.
Устье хронального туннеля было на расстоянии полутора
кварталов от КПП, прямо посреди проезжей части улицы Кузнецовской, там, где с
одной стороны щерился битыми витринами салон элитной сантехники, а с другой – стыли
на морозе липы и тополя парка Авиаторов и недвижно шёл на взлёт старый
истребитель, поднятый на бетонную стелу.
Здесь два тяжёлых джипа встали впритирку борт к борту.
Гринберг с Капустиным захлестнули мощные синтетические стропы, соединяя машины,
а сквозь окошки протянулись руки – держаться друг за друга в туннеле, держаться
и не отпускать. Кольцо на пальце у Кратаранги разгорелось так, что было больно
смотреть.
Потом джипы синхронно тронулись с места и медленно-медленно
проползли между красными светящимися вешками.
Ещё несколько секунд в зеркала заднего вида били яркие
прожектора, установленные на периметре. Потом машины ни дать ни взять начали
проваливаться, мёрзлый асфальт под колёсами расползся клочьями радужного
тумана… вспышка зеленоватого света… резкий толчок!..
Прибыли.
Путешествие совершилось практически мгновенно, ведь что
такое шестьдесят лет для истории, если исчислять её со времени Большого взрыва?
Интервал в пределах погрешности измерений…
Как и обещала Виринея, их вынесло на угол улиц Восстания и
Жуковского. А толчок объяснялся тем, что «приземление» состоялось прямо в руины
обрушенного бомбами здания. Сцепленные машины стояли на осыпи битого кирпича,
почти на самом верху. Совокупная нагрузка в пять тонн очень не понравилась
заснеженной осыпи, она угрожающе заскрипела, грозя новым обвалом, но водители в
джипах сидели опытные – Скудин и Гринберг спустили «тандем» вниз с такой
горнолыжной быстротой и аккуратностью, словно всю жизнь только этим и
занимались.
И вот тут, едва успели отстегнуть стропы и Виринея
перебралась за руль головного джипа, – появился патруль.
Лев Поликарпович следил за переговорами с отрешённым
спокойствием человека, уверенного во вселенской правильности происходившего,
хотя с чего бы? Они выехали в блокадный город фактически наобум святых, уповая
на четверых экстрасенсов и имея весьма туманные планы. Рабочая гипотеза номер
один рисовала им репрессированного учёного (Звягинцев, дабы сохранить ясную
голову, изо всех сил гнал мысль об отце), сидевшего в пресловутой шарашке. Ну а
где в условиях Ленинграда могла помещаться таковая? На большом, хорошо
охраняемом оборонном заводе. На Кировском? Нет, там с одного конца танки
латали, а с другого от немцев отстреливались. Наиболее подходящим местом
показался завод «Арсенал» за Невой, на соответствующей набережной. Между
прочим, в двух шагах от знаменитых «Крестов»…
Туда и решено было отправиться. А там, если экстрасенсы
кого-то запеленгуют, – действовать по обстановке. Вплоть до силовых
методов.
Вот такой расклад… Тем не менее Льва Поликарповича не
покидала уверенность, что этот головотяпский рейд сквозь классическую мрачную и
морозную блокадную ночь должен был положить на весы мироздания некий кирпичик.
Очень важный кирпичик. Ещё знать бы – какой?
Истинно сказано: хочешь насмешить Бога, расскажи Ему о своих
планах. В эту ночь работникам «Арсенала» не пришлось ни гоняться за
«диверсантами», ни впадать в гипнотический сон. Пришельцы из будущего не
добрались не то что до моста через Неву – даже не выехали на Литейный.
Оконные стёкла в джипах держали приспущенными, поэтому крики
и шум, донёсшиеся из-за угла какой-то улицы почти перед самым проспектом,
услышали сразу. Кричала женщина, причём так, словно у неё отнимали последнее.
Виринея решительно повернула руль…
…И Лев Поликарпович увидел нянечку тётю Тосю, которую
пытались усадить в кузов полуторки два молодца в полушубках.
– Не поеду без них!.. Дети же, дети!..
В кузове плакали воспитательницы. Третий военный, видимо
начальник, размахивал вытащенным из кобуры пистолетом. В вороте полушубка
мелькали майорские «шпалы»…
…Всё сошлось! Звягинцев понял, что оказался свидетелем
эвакуации своего собственного детского дома, её самых страшных минут, когда
спецвоспитанников едва не оставили на верную смерть. Закопчённый, с пустыми
глазницами окон дворец напротив был обиталищем привидений и домовых. «Ну
ничего, сейчас подъедут те две машины и…»
Он покосился в окно на второй джип и, холодея, вдруг понял,
что машины УЖЕ ПОДЪЕХАЛИ. Те самые, мощные, негромко мурлычущие. Несущие на
гладких крышах перламутровые блики луны…
Женщины в кузове полуторки загомонили громче, тоже стали
кричать что-то о детях, которых немыслимо бросить.
Виринея пристально посмотрела на Скудина. Скудин прислушался
к матерному монологу военного с пистолетом, тихо зарычал и полез наружу. Следом
за его дверцей начали хлопать другие. Гринберг, Боря, Глеб, старшина Фросенька,
Джозеф Браун, Веня, Алик, Кратаранга, Женя Корнецкая… Лев Поликарпович
задохнулся, промазал мимо рта «Изокетом», торопливо выбрался из джипа и шагнул
следом за молодёжью.
