Гаваец в сопровождении старосты с ходу направился к его
хижине, не удостоив никого своим благосклонным вниманием. Остальные вели себя
гораздо проще – смешались с местными, сразу завязался разговор, появились
сигареты. Судя по всему, приплыли старые знакомые, приятели душевные...
Мазур лежал себе на прежнем месте, лениво глядя, как белый
чапает в его сторону, – надо полагать, ведомый неким инстинктом. Невысокий
субъект, судя по жилистости и загару, давным-давно окопавшийся под здешним солнцем
и вполне с ним свыкшийся, – ты посмотри, ни бисеринки пота на роже, в
точности как у туземцев, право слово... Годочков ему этак от тридцати до
пятидесяти – классический тип осевшего в Южных морях европейского бича,
многократно воспетый и высмеянный классиками жанра...
– Лопни мои глаза! – сказал незнакомец,
остановившись над Мазуром. – Натуральный хаоле
[4]
, чтоб мне
сдохнуть!
Мазур как ни в чем не бывало протянул:
– Есть еще хорошая фразочка: «Лопни мол слезенка».
– Точно, хаоле!
– Ты что, с Гавайев, старина? – лениво
поинтересовался Мазур.
– Да нет. Давненько плаваю с Джонни, нахватался... А ты
что, тут живешь?
– Угадал, – сказал Мазур равнодушно. – Имеешь
что-нибудь против?
– Да ну, с чего? – Он шустро присел на корточки и
протянул руку: – Пьер.
– Джим Хокинс, – сказал Мазур по привычке.
Маленький жилистый Пьер наморщил лоб:
– Слушай, что-то мне на ум приходит... Джим Хокинс...
Где-то я определенно твое имя слышал, так в голове и вертится... Точно,
точно... Джим Хокинс... Вот только вспомнить не могу...
«Не исключено, – подумал Мазур, – что в далеком
безоблачном детстве этот тип прочитал-таки пару книжек...»
– Ты не ходил боцманом на «Жемчужине»?
– Не приходилось, – осторожно сказал Мазур.
– А с Чокнутым Фреддни не хороводился?
– Первый раз про такого слышу.
– Нет, где-то я определенно про тебя слышал... Джим
Хокинс, конечно, не мог не слышать... Так в голове и вертится... Ты не плавал
на «Морском коне»? А в Нагасаки не сидел за драчку с мусорами в семьдесят
пятом? А Билла Паффина не знаешь? Отчего-то же я твою фамилию помню...
Он тараторил что-то еще, названия кораблей, городов, баров и
борделей, незнакомые имена сыпались, как зерно из распоротого мешка. Мазур
время от времени отрицательно мотал головой, не испытывая особого
беспокойства, – человечишко, очень похоже, был безобидный, трепач, мелкая
шестерка. Мазур был уже наслышан о местных тонкостях. Единственный белый в
компании ц в е т н ы х, подобных этой, бывает либо агрессивным волчарой,
которого молчаливо сторонятся, либо мелкой шестеркой, третьего как-то не
дано...
– Ладно, – сказал Мазур. – Утомил ты меня,
дружище Пьер. Джим Хокинс – это, так сказать, сценический псевдоним... тебе
понятны эти термины?
– Еще бы! – заверил новый знакомый. – Я ведь
не только школу закончил – у меня за плечами целых два семестра
политехнического в Дижоне... Что ж ты сразу не сказал? Я бы понял. Твое дело,
как себя называть, хоть Уинстоном Черчиллем. Если тебе неприятно...
– Да брось, – сказал Мазур. – Тут другое. Мое
н а с т о я щ е е имя и фамилию ни одна собака не способна выговорить,
только-то и делов. Я, знаешь ли, исландец. Представляешь, где это?
Рано или поздно можно было нарваться на вопросы о
национальной принадлежности и точном местоположении далекой родины, – так
что следовало заранее озаботиться железной легендой. А она была не просто
железной – из закаленной вольфрамовой стали. Слишком дикое совпадение получится,
слишком невероятное стечение обстоятельств выйдет, если в этих местах
встретятся нос к носу два исландца. Чересчур уж далека страна Исландия,
чересчур уж мало в ней народу, чересчур уж редко покидают тамошние уроженцы
свою суровую родину, не говоря уж о том, что исландский язык за пределами сего
острова знает разве что пара-тройка заросших пылью и паутиной, забытых
профессоров, узких специалистов... Железная легенда.
– Ага, ну да! – обрадованно подхватил Пьер. –
Понятно, чего уж там. Был я в Рейкьявике пару раз, в семидесятом и вроде бы в
семьдесят восьмом, точно не помню... Ну да. Ты, конечно, какой-нибудь
Свернискорееноснасторону Брюквакнорресон...
– А в лоб? – лениво предложил Мазур.
– Ладно, ладно, извини... Пошутить нельзя? Ага, бывал я
в Рейкьявике. Слушай, ну у вас и девки...
– А что?
– Да дело в том, что их попросту н е т у! Порт есть,
кабаки есть, а девок, считай, почти что и нету. По пальцам пересчитать можно.
Что за страна?
– Вот такие у нас девки, – сказал Мазур с законной
гордостью истого исландского патриота. – Умеют себя блюсти.
– То-то ты и рванул из своей Исландии?
– Скучно там, скучно, – сказал Мазур. – Что
поделать? Поманили более веселые места...
– Понятно. Сам такой. Однажды шагнул в сторону от
скучного, размеренного бытия буржуазии – и понеслось... Слушай, это даже и
неприлично как-то – встретились двое белых людей, европейцев, нашли друг друга
в этой чертовой глуши – и сидят всухую...
Тут только Мазур сообразил, что пришелец высмотрел-таки
торчащее из мятого ситца горлышко бутылки. Жадничать не было причин, наоборот,
неожиданный источник информации требовал установления с ним самых добрых
отношений – и Мазур извлек бутылку на свет божий, протянул ее Пьеру:
– Ладно, твоя тут ровно половина. За знакомство и
возможную дружбу, приятель...
Пьер сноровисто открутил пробку, присосался к горлышку,
задрав донце бутылки к синим небесам, – и ухитрился, прохвост этакий,
высосать ровнехонько половину, что свидетельствовало об огромной алкогольной
практике и несомненном питейном благородстве.
– Твое здоровье, Джим! – с воодушевлением произнес
Пьер, возвращая бутылку. – Ну вот, жить стало гораздо веселее... Джонни у
нас, понимаешь ли, три года как вляпался в какую-то долбаную малайскую секту, а
они спиртного не принимают совершенно, так что на шхуне нет ничего покрепче
зубных капель, да и те давно втихомолку оприходовали... – Раскинувшись на
траве рядом с Мазуром, он блаженно потянулся. – Слушай, раз ты здешний,
просвети-ка... Наши тут бывали не раз, но я-то впервые...Что нужно дать вон той
киске, чтобы она со мной прогулялась куда-нибудь в лес?
Мазур посмотрел в ту сторону, куда указывал новый знакомый.
И ледяным тоном произнес:
– Между прочим, лягушатник хренов, ты имеешь в виду мою
законную жену. Рыло сверну на сторону вмиг... и не вздумай хвататься за свой
ржавый ятаган, иначе кранты тебе наступят моментально... Усек, выкидыш
обезьяний?
Он и в самом деле изменил позу так, чтобы при необходимости
мгновенно припечатать оскорбителю в зубы ногой, в то же время рвануть у него из
ножен паранг.
