– Как тебе сказать... – осторожно ответил
Мазур. – Давненько. Вместе провернули не одно дельце – ну, ничего
ужасного, обычная здешняя мелочевка... Конечно, я бы не доверил ему ни свои
сбережения на хранение, ни юную непорочную сестричку, но он, если подумать,
если употреблять культурные слова, очень даже типичен. Понимаешь? Типичный
мелкий авантюрист... вроде меня. А что?
– Он меня сегодня утром откровенно гладил по заднице.
На кухне.
– Ну, ничего удивительного, – сказал Мазур. –
Я его понимаю... Но по морде он, конечно, схлопочет...
– Не надо, – решительно сказала Мэй Лань. –
Не стоит пока о б о с т р я т ь. Только драки в доме почтенного Хоп Синга мне и
не хватало. Меня другое настораживает: он попутно так и лез в душу. Все
выспрашивал, давно ли я тебя знаю, чем мы с тобой, собственно, занимаемся и не
возьмем ли его в долю... Мелкий, навязчивый прилипала...
«Ну, значит, так ему по роли положено, – уточнил про
себя Мазур. – Именно мелкий и именно навязчивый. Этот парень, судя по
всему, хороший профессионал и не стал бы просто так проявлять мелкую
навязчивость...»
– Это тебя беспокоит? – поинтересовался он.
– Ничуть, – сказала Мэй Лань. – Все понятно:
почуял аромат денежек и приплясывает вокруг накрытого стола, жаждая немедленно
стянуть что-нибудь вкусное... И все же... Не нравится он мне.
– Ну, понимаешь ли... – протянул Мазур
уклончиво. – Все-таки старый знакомый... Я даже выражусь гораздо
циничнее: его в ы г о д н о держать под присмотром. Если прогнать, черт его
знает, куда попрется, где будет вынюхивать и что болтать...
– Тоже верно, – задумчиво сказала Мэй Лань. –
Ну что же, потерпим. До поры до времени...
«Интересно бы знать, когда наступит эта самая пора, –
подумал Мазур. – Потому что чует мое сердце: в с е мы, числом трое, тебя
решительно обременим в один и тот же момент. Глупо избавляться от каждого
поодиночке. Проще и рациональнее с п и с а т ь всех сразу. И тут уж
жизненно необходимо не пропустить момент...»
В общем, все прошло гладко. В ресторанчике Чжао Слай
прямо-таки кинулся ему на шею, Мазур столь же добросовестно изобразил
нешуточную радость, познакомил с Пьером, а потом смиренно отправился к Мэй
Лань, прося приютить еще одного старого знакомого. Конечно, если это ей будет в
тягость, старый друг обоснуется на шхуне, как выражался классик, мальчишка
шустрый и привык к спартанской обстановке...
Однако Мэй Лань заверила, что еще один постоялец ей не
создаст никаких неудобств, и уж тем более не обременит своей персоною почтенного
Хоп Синга – старик, помешавшийся на страхе перед ворами, только рад будет, если
в доме прибавится мужчин. Мазур ее поблагодарил самым горячим образом – но про
себя прикинул, что девчонкой, надо полагать, движет вовсе не альтруизм. Уж если
неведомо откуда, как чертик из коробочки, вынырнул еще один старый подельник
Гавайца, проще и его взять под бдительный присмотр... Голый рационализм.
Он едва не допустил жуткий промах, за которым, конечно же,
последовал бы звонкий, громкий, окончательный провал. Спохватился в последнюю
минуту: Мэй Лань и Слай должны его знать как двух разных людей! Девушка – как
Джимми, сподвижника Гавайца, а вовсе не самого Гавайца! Пришлось на ходу
импровизировать и фантазировать, предупредить Слая, чтобы не вздумал звать его
при девчонке ни Джонни, ни Гавайцем, он для нее – Джимми Хокинс, и точка. Слай
моментально внял – но вот что он при этом подумал... Если янкесы, с их-то
здешними возможностями, вдумчиво и углубленно возьмутся за дело, очень быстро
сообразят, что этот тип и Гаваец – два разных человека. Но будут ли они этим
заниматься, другой вопрос. А Слай пока что на глазах – и Мэй Лань за ним,
несомненно, присматривает, и ее кухарка с одним из безымянных китайцев, в
свободное от мореплаваний время выполняющим в доме функцию прислуги за всех, и
даже Пьер, которому новый знакомый откровенно не понравился, о чем он не
преминул тихонечко сообщить Мазуру...
Девушка лихо свернула за угол, притерла фургончик к высокому
глухому забору, выключила мотор. Распорядилась:
– Убери пушку в бардачок. Нужно все провести без
единого выстрела. Потому что это – последний и единственный след...
– Приятно слышать, – сказал Мазур.
– Единственный и последний, – наставительно
повторила Мэй Лань.
– Я понял, понял... – заверил Мазур. –
Прекрасно помню про свои десять процентов...
(Это она ему такую версию преподнесла еще позавчера – мол,
ей за найденный «черный ящик» положено двести тысяч «гринбеков»
[10]
,
из коих любовнику и компаньону при удаче отстегнуто будет ровнехонько десять
процентов...)
– Вот, держи вместо твоего.
Она достала откуда-то из-под сиденья гораздо более
внушительную пушку – никелированный кольт с фасонными деревянными щечками.
Мазур взвесил его в руке, потянулся было выщелкнуть обойму, но девушка
поторопилась внести ясность:
– Это пустышка. И патронов нет, и неисправен. Но
выглядит внушительно, а?
– Это точно, – проворчал Мазур, засовывая
громоздкую бандуру за пояс, под рубашку. – Что есть, то есть, этого у него
не отнимешь... Может, будут еще какие-нибудь ценные указания?
– В магазинчике он должен быть один, – сказала
девушка. – Нет там никаких продавцов и сторожей. Патологически скупой
типчик, знаешь ли... За комнатой с товаром – еще две, там он живет. Он
вьетнамец, учти. В Сайгоне был полковником. Отсюда и будем танцевать. При
старом режиме испачкался в крови по уши...
– Ага, – сказал Мазур. – Уловил стратегию...
Значит, здесь мне не нужно изображать безъязыкого иностранца?
– Только первые пару минут, пока он будет принимать нас
за обычных случайных покупателей... Потом можешь мне помочь. Лупи его, как душе
угодно, только, напоминаю, не забудь, что это – наш единственный шанс... Когда
мы его в о з ь м е м, загоним в заднюю комнату. Ты посматривай там...
– Будь спокойна, – серьезно пообещал Мазур. –
Стоят мои десять процентов того, чтобы ради них выложиться...
Они вылезли. Мэй Лань взяла Мазура под руку, прильнула,
старательно колыша бедрами, и они чуть ли не в обнимочку направились по
неширокой и тихой безлюдной улочке к одному из множества крохотных
магазинчиков. Вывеску Мазур прочесть не смог, но в узенькой витрине стояла
вырезанная из дерева, чертовски аляповатая фигура самурая с мечом в руках, а вокруг
него стояло и висело еще несколько образчиков холодного оружия.
Та же самая картина и в лавчонке – стена за спиной хозяина
сплошь завешана разномастными мечами и саблями, кинжалами и палицами, копьями и
пучками стрел. С ходу Мазур определил, что имеет дело с дешевкой и
рухлядью, – то, что относилось к антиквариату, особой редкости не
представляло (да и пребывало в похабнейшем состоянии), а новехонькие клинки,
несомненно, гонконгская работа. Он уже видывал нечто подобное: через недельку
сойдет «позолота» и «никелировка», а сами клинки сделаны из самого бросового
железа. В центре города, в хороших магазинах Мазур видел вещички поинтереснее.
