Мазур посмотрел на него внимательно. Очень внимательно, без
всякого добродушия в лице. Поднялся с кресла, не спеша преодолел разделявшее их
расстояние, склонился над съежившимся в кресле французом и спросил с
расстановочкой:
– Ты куда гнешь, ветеран Индокитая?
– Сам знаешь, – тихо ответил Пьер. – Джимми,
если ты – обыкновенный бродячий авантюрист, то я – танцовщица из
«Фоли-Бержер»...
Совсем тихо, с неприкрытой угрозой Мазур спросил:
– Интересно, ты понимаешь, что бывает с болтунами?
– А разве я болтаю на каком-нибудь углу? – спросил
мгновенно покрывшийся крупным потом Пьер. – По-моему, я тебе ничем не
навредил и не собираюсь... Джимми, у меня нет ни малейшего желания ни во что
впутываться. У меня совсем противоположная жизненная задача: выжить бы, а если
при этом и денег заработаешь, совсем хорошо... Вот я тебя и прошу: отпусти
по-хорошему, официально, что ли... Чем угодно клянусь: я про тебя забуду
моментально, едва отойду на десять метров...
Мазур усмехнулся:
– Интересно, с чего ты взял...
– Вы со Слаем н е п р а в и л ь н ы е. Оба, –
сказал Пьер с видом человека, рискнувшего сделать последнюю, отчаянную
ставку. – Понимаешь, бродяги н ет а к и е. Вяленые, что ли. Жилистые.
А вы совсем другие. Вы явные горожане, сильные, загорелые, хваткие... но
совсем другие. Уж я-то насмотрелся на неприкаянных бродяг и профессиональных
авантюристов... Вы у нас п р о е з д о м. И дела у вас другие...
– Наблюдательный ты наш... – сказал Мазур. –
И не боишься, что я тебе голову оторву?
Пьер робко улыбнулся:
– У тебя была масса возможностей. Но ты ими что-то не
воспользовался. Может, и сейчас обойдется... Ну зачем тебе меня убивать?
– Понял я, кажется, – кивнул Мазур. – И
оставаться со мной боишься, и смыться без разрешения… А?
– Ну да, вот именно... Джимми, я ведь ничего не знаю и
ни во что не лезу... Мне бы уйти...
А в самом деле, что с ним делать? Не убивать же? Поддаваясь
шпиономании, можно допустить, что и он, согласно строчке барда, майор разведки
и прекрасный семьянин... но не похоже что-то. Весь он, как на ладони. И встреча
их произошла чисто случайно, вроде бы и ничего он не пытался выведать... В
конце концов, веди он свою игру, кто ему мешал тихонечко ускользнуть? Уж
наверняка не старуха стояла на пути, она вообще не брала на себя функций
цербера...
– Ладно, – сказал Мазур. – Черт с тобой. Чует мое
сердце, что уже сегодня мы с тобой разойдемся в разные стороны... да не трясись
ты так, нет тут никакого кровавого подтекста! Пойдешь куда глаза глядят, только
смотри у меня: и в самом деле напрочь обо мне забудь, жертва вьетнамской
кампании...
Пьер прямо-таки просиял. И поторопился наплескать себе
полный стаканчик, из чего Мазур заключил, что его незадачливый компаньон и в
самом деле малость отмяк душою.
– Джимми! – сказал Пьер истово, опрокинув в рот
содержимое посудины совершенно по-русски. – Можешь мне верить, молчать
буду...
Он замолчал, услышав деликатный стук в дверь.
– Войдите! – пригласил Мазур, по-английски,
естественно.
Вошла Мэй Лань, уже успевшая расстаться и с вызывающим
нарядом шлюхи, и со слоем косметики в палец толщиной. Сейчас она вновь приняла
чопорный вид примерной студентки: волосы распущены по плечам, подмазана самую
малость, черные брючки, темная строгая блузочка, не хватает только очков и
указки, чтобы сойти за учительницу младших классов...
– Вы, я вижу, расслабляетесь без зазрения
совести? – осведомилась она тоном строгой супруги, кинув зоркий взгляд на
бутылку.
– Да так, по мелочи... – заторопился Пьер.
– Ладно, ладно... Собирайтесь, мальчики. Уезжаем.
– Куда это? – непринужденно спросил Мазур.
– На шхуну. Ты уж прости, Джимми, что посягнула на твои
права владельца и капитана, но ситуация поджимала... В общем, я велела своим
перегнать корабль в другое место, более надежное. – Она смотрела на Мазура
невероятно открыто и безмятежно. – На пирсе стали отираться какие-то
крайне подозрительные типы, задавали вопросы, липли, как медуза к купальщику...
Вот я и решила не рисковать.
– И правильно, – сказал Мазур, глядя на нее столь
же открыто. – Кто бы они там ни были, ты правильно сделала, прелесть
моя... Что, есть новости по н а ш е м у делу?
– Ага, – сказала Мэй Лань. – Могу тебя
поздравить: мы все, как оказалось, гораздо ближе к нашим денежкам, чем казалось
еще час назад.
– Здорово, – сказал Мазур. – Рассказывай, не
тяни!
– Потом, по дороге. – Она нетерпеливо глянула на
часы. – У нас совершенно нет времени, нужно спешить... Собирайтесь!
– Да мне, собственно, и собирать нечего, – сказал
Мазур чистую правду. – Все мое ношу с собой...
– Я тоже, – сообщил Пьер, машинально похлопав себя
по внутренним карманам мятого белого пиджака. – Нечего собирать...
Спохватившись, он все же прихватил единственное свое
движимое имущество – наполовину полную бутылку, заботливо завинтил пробку и
сунул сосуд с живительной влагой в карман брюк.
– Вот и прекрасно, – сказала Мэй Лань, притопывая
от нетерпения. – Пойдемте в машину...
Она так и рухнула лицом вниз – не изменив выражения лица,
растянувшись ничком, успев только охнуть от неожиданной боли...
И не успела еще грянуться об пол, как из полумрака коридора
за ее спиной бесшумно, словно местный дух, выдвинулся Слай – быстрый, резкий,
собранный, не делавший ни единого лишнего движения. Вмиг перебросил из левой
руки в правую пистолет с глушителем – ага, это он ей ребром ладони приложил,
классически, отметил Мазур отстраненно, фиксируя окружающее. Словно
бесстрастный киноаппарат – сделал скупой шажок в их сторону и произнес
скучным, будничным голосом:
– Руки поднимите, парни.
Пьер торопливо воздел конечности. Мазур сделал то же самое,
чуточку медленнее, лихорадочно взвешивая шансы.
– Вы мальчики взрослые, жизнь повидали, –
продолжал Слай, держа их под прицелом. – Обойдемся без глупых выходок,
ладно? Я не промахнусь. Если вынудите, пристукну обоих.
«Плохо, – подумал Мазур. – Плохо, что он так
будничен и скучен даже, словно мелкий клерк за письменным столом. Таким тоном
лысый, пузатый и абсолютно неромантичный бухгалтер миллионный раз в своей жизни
наставляет: „Распишитесь там, где птичка стоит, рубли прописью, копейки
цифрами... Профессионал. Плохо. Такого не выведешь из себя оскорбительными
репликами и не подловишь на неосторожности, профессионал – это такая машина...
Стреляющий арифмометр. Тогда, в такси, он был другим, иначе держался. Твердый
парень. Почему он решил...»
Потому что – перпендикуляр... Янкесы, несомненно, взялись за
дело со всей энергией и быстренько установили, что с Гавайцем что-то не в
порядке. Надо полагать, у них, по ту сторону океана, сидит с в о й Юрий
Владимирович, отдающий не подлежащие обсуждению приказы, голову можно прозакладывать,
идентичные по смыслу: любой ценой, хоть наизнанку вывернись, и без
промедления...
