Проверяя свою догадку, он спросил безмятежным тоном:
– Слай, старина, ты что, с ума сошел? Девушку обидел,
пушкой стращаешь старого друга... Между прочим, местные законы такое вот
вооруженное нападение на мирных граждан в их собственном доме расценивают
довольно...
– Заткнись, ладно? – бесцветным голосом перебил
Слай. – Успеешь еще наговориться. – И улыбнулся уголком рта. –
Знаешь, Гаваец номер один был изрядной скотиной, и теперь, когда он неожиданно
раздвоился, отношение к второму экземпляру лучше не станет... Так что ты не
звони языком попусту, думай лучше, как шкуру сохранить...
– Господи, да я бы с радостью! – широко улыбнулся
Мазур. – Подскажи только, как?
– Скоро узнаешь, – сказал Слай. – Ты, должно
быть, парень неглупый, примерно представляешь, как надо себя вести в таких вот
жизненных перипетиях. Сейчас мы с тобой аккуратненько и без возни выйдем из
дома...
Он взвыл непроизвольно и отчаянно – возникший из полумрака
за его спиной темный продолговатый предмет обрушился на его правый локоть метко
и наотмашь. Пистолет еще падал на пол, когда Мазур рванулся вперед, изогнувшись
в броске, успел подхватить «Вальтер», рухнул на пятую точку, носком подбил
Слая, как раз успевшего инстинктивно схватиться за ушибленное место, отпрыгнул,
попутно бросив взгляд на оружие в руке и убедившись, что пушка стоит на боевом
взводе, предохранитель поднят.
Старуха-кухарка беглым взором оценила ситуацию и, видя, что
ее вмешательство далее не требуется, склонилась над Мэй Лань, все еще держа в
руке старинный медный пестик, длинный, массивный, фигурный, неподдельный
антиквариат. Морщинистая бабулькина физиономия оставалась столь же
бесстрастной, словно она не вооруженного налетчика отоварила, а подбросила
сольцы в супчик. «Нашла коса на камень, – мельком подумал Мазур, бдительно
стоя с пистолетом наготове. – Хоть и хорош янки как профессионал,
Восток – дело тонкое. Нет сомнений, при нужде бабушка его и добила бы тем
же пестиком, бесстрастно и обстоятельно, как крестьянка курицу режет...»
Мэй Лань наконец зашевелилась, встала на колени, охая и
потирая ушибленное место.
Слай рванулся, взметываясь с пола. Разбитый локоть, должно
быть, при каждом движении отзывался адской болью, американец заорал инстинктивно,
как раненый зверь, но все же с похвальной быстротой пытался сделать все, что
возможно, напасть...
Мазур, не колеблясь, нажал на спуск, и пистолет в его руке
легонько дернулся тем самым, знакомым каждому опытному человеку, но неописуемым
словами движением. Короткий сухой треск. А далее сделали свое баллистика и
физиология – пуля угодила прямехонько туда, куда и следовало, произведя
несовместимое с жизнью действие...
– Как ты? – спросил Мазур.
Его последняя подруга была замешана опять-таки из крутого
теста – еще шипя и фыркая от боли, кособочась, вмиг оценила ситуацию,
распорядилась:
– Уходим! Он наверняка не один, там на улице могут
быть...
– Учтем, – криво усмехнулся Мазур. – А с
этим...
– Не волнуйся, не твое дело... – огрызнулась Мэй
Лань и бросила старушке несколько фраз по-китайски.
Та преспокойно склонилась, сложив руки на животе: коня на
скаку остановит, в горящую фанзу войдет...
В руке у Мэй Лань уже поблескивал знакомый Мазуру револьвер.
Движения стали скупыми, выверенными, по-кошачьи мягкими...
– Пошли! – распорядилась она. – Машина за
углом, направо. Я первой, ты прикрывай, если что... а ты, обормот, не отставай
и не путайся под ногами... Понял?
– Да понял, понял... – оторопело пробормотал Пьер.
Она первой выскользнула в полумрак коридора, по-прежнему
пропитанный экзотическими китайскими ароматами, – даже дощатые стены и
занавески пахли иначе, диковинно, непривычно...
Мазур спускался следом, пару раз оглянувшись на Пьера и
убедившись, что с тем все в порядке, – ничуть не горит желанием остаться в
доме, поспешает, как миленький...
Мэй Лань отодвинула заслонку на высоте глаз, держа ладонь на
литой ручке двери, всмотрелась, кивком подозвала Мазура. Тот тихонько
подкрался, посмотрел на улицу.
Вроде бы пусто и тихо на наших захламленных задворках,
насколько удается разглядеть при лунном свете. Глухая стена соседского заднего
двора напротив... ага! В самом конце забора, слева, у ведущего на
параллельную улочку прохода, – длинная машина с потушенными фарами, отсюда
невозможно разглядеть, сколько человек внутри и есть ли там они вообще...
Наверняка есть. Не зря же она тут торчит.
– Через главный вход? – шепотом предложил Мазур.
– Там наверняка то же самое, – таким же шепотом
ответила Мэй Лань. – Так что... какая разница? Броском!
– Давай!
– Пошли!
Она распахнула дверь, выскочила наружу, метнулась вбок с
поднятым на уровень глаз револьвером – Мазур давно уже убедился, что с оружием
обращаться девочка умеет... И кинулся следом, подтолкнув Пьера.
Мэй Лань в темной одежде могли и не заметить в первые
секунды на фоне темной стены, но с ними двумя, как идиоты щеголявшими в белых
костюмах, обстояло чуточку иначе... Обе левых дверцы распахнулись разом, из
машины рванулись темные силуэты, и кто-то, уже не скрываясь, громко приказал:
– Стой, руки вверх!
«Ага, сейчас!» – мысленно ответил Мазур. И дважды нажал на
спуск. Рядом бабахнул револьвер, и еще раз, и еще... Оба силуэта дернулись,
словно безжалостно смятые бумажные фигурки, опустились на утоптанную землю
переулочка...
Они кинулись вдоль стены. Из машины загремела автоматная
очередь – на сей раз ствол был без всяких глушителей, – пули ударили в
кирпичи над самой головой Мазура, но он уже сориентировался по вспышкам
очереди. И двумя выстрелами д ос т а л автоматчика – трещотка моментально заткнулась.
Звон вылетающих стекол автомобиля, запах пороха, стук шагов... Они завернули за
угол, так и не услышав новых выстрелов вслед, – должно быть, в машине было
только трое...
Мэй Лань прыгнула за руль, взревел мотор. Ему эхом
откликнулся другой, мощные фары высветили на секунду неподвижные тела, разбитое
пулями окно левой передней дверцы – тьфу ты, да никак это то самое такси...
Вторая машина ворвалась в узенький проезд, как пушечное ядро, но Мэй Лань уже
рванула с места, не включая фар, погнала по немыслимым закоулкам на дикой
скорости, время от времени фордик звонко сметал крыльями и боками какие-то не
особенно прочные преграды. Мазур уцепился за железную скобу над дверцей, его
мотало, как куклу, а сидевшего в грузовом отсеке Пьера вообще, судя по звукам,
немилосердно швыряло об стены...
Сзади полыхнули фары. И тут же исчезли за очередным
поворотом – судя по всему, эти лабиринты Мэй Лань знала гораздо лучше
преследователей. Хр-руп! Фордик на полной скорости снес дощатый прилавочек, с
которого в светлое время торговали чем-то мирным, мелькнула белая рубаха – это
припозднившийся прохожий прижался к стене, чтобы его не размололо в лепешку...
