А если знают, если разобрались? Что тогда? Наверняка будут
искать щедрого покупателя на нечаянный ценный товар, который им самим
совершенно ни к чему. Это, в свою очередь, влечет новые сложности. Искать,
конечно, будет разведка, но вот д о б ы в а т ь, ежели что, придется опять-таки
им...
Мазур вздохнул про себя, покосился на вверенного его
попечению дражайшего господина Ма. Вот он, самый настоящий пират, можно
сказать, классический, – но нет в нем ни капли романтики. Лысеющий субъект
самого что ни на есть затрапезного вида, в простецких джинсах и рубашке цвета
хаки, обыденный, как кирпич. Чуточку обидно даже, что все так буднично... стоп,
стоп! Нет уж, сказано было: никакой романтики.
Буйная зелень осталась позади – «Зодиаки» наконец-то
вырвались в открытое море, где их сразу стало подбрасывать и швырять на
невысокой волне. Столь же безмятежно сияло солнце, синяя гладь сверкала
мириадами искорок, ветер ударил в лицо. Лодки целеустремленно неслись прочь от
устья, за пределы двенадцатимильной зоны, где в нейтральных водах ждал
«Нептун», старательно притворяясь, будто лег в дрейф по бытовой надобности.
Что они там, на обеспечивающем судне, придумали, Мазур не
знал, но вскоре показался дымок, превратившийся затем в черное пятнышко, а оно,
в свою очередь, – в серую полоску. Полоска росла на глазах. Серый
борт с синей каймой. Панамский флаг – удобнейшая штука для того, кто понимает.
Ага, вон оно что...
Капитан «Нептуна» вывесил два сигнальных флага, «Униформ» и
«Янки», согласно международному своду сигналов означавшие: «Я провожу учения.
Держитесь в стороне от меня».
Почти что гениально. Нет нужды растолковывать, какие именно
учения, зато всякий дисциплинированно будет держаться в стороне, пройдет мимо
без лишних вопросов.
С левого борта уже вывесили штормтрап, и на душе стало
чуточку легче – они ведь, собственно говоря, в каком-то смысле вернулись домой.
И без потерь, что характерно.
Глава 3
Старпом, продажная шкура...
Сигара – признак некоторого аристократизма или, по крайней
мере, претензии на таковой. А посему Мазур, он же господин Якобс, новоявленный
старший помощник и по совместительству суперкарго
[2]
, получивший
повышение по случаю неожиданной болезни прежнего старпома, стоя у перил,
старательно попыхивал толстой коричневой сигарой, с ленивой бдительностью
наблюдая, как суетятся бронзовокожие грузчики, как аккуратно обвязанные штабеля
белых коробок под скрип талей плывут на поддонах и опускаются в трюм.
Разумеется, сам он не просил ни о повышении, ни о
легализации, ему и в прежней роли рядового матросика было уютно. Однако от него
в данном случае снова ничего не зависело. Ему попросту приказали – и точка.
Объявили, что отныне он господин Якобс, суперкарго и старпом. Битых четыре часа
он провел в управлении порта, таскаясь с бумагами по этажам и кабинетам, на
собственной шкуре постигая нехитрую истину: иные критики, склонные ругать
отечественную бюрократию, попросту в жизни не сталкивались с ее аналогами,
процветающими под экзотическими широтами. Все то же самое, только хуже.
Особенно если представления не имеешь, как давать взятки здесь, чтобы прошло
непринужденно и естественно. Инструктаж, конечно, вещь хорошая, полезная, но он
не в состоянии подготовить ко всем национальным тонкостям...
Ну, справился в конце концов. Разжился должным количеством
печатей, штампов и подписей. И партия японских цветных телевизоров начала
нехитрое путешествие из грузовиков в трюм. По крайней мере, в документах эти
коробки значились как цветные телевизоры, а на деле – черт их знает...
Возможно, эта партия груза – такой же оборотень, как сам
«Нептун». Ничем не примечательное судно средней грузоподъемности, обычная
«коробка» на первый взгляд, но обладающая чересчур мощными для такой лоханки
машинами и системой идеально замаскированных тайников как для людей, так и для
их снаряжения, и капитаном этакого среднестатистического европейского облика,
решительно непонятной национальной принадлежности по имени Адам и по фамилии
Барт (каковые анкетные данные опять-таки не позволяют строить хотя бы
приблизительные догадки о родине и подданстве «первого после Бога»).
В такой игре все возможно. Капитан мог оказаться натуральным
импортным мореходом, прочно сидящим на некоем неизвлекаемом к р ю ч к е, и с
тем же успехом быть кадровым офицером советского военно-морского флота.
«Морские дьяволы» были достаточно взрослыми и натасканными в сложностях жизни
ребятами, чтобы не задавать глупых вопросов. Достаточно было знать: на борту
данного плавсредства они могут чувствовать себя в полной безопасности – при
условии, что никому не станут навязывать свое общество и уж, безусловно,
воздержатся от каких бы то ни было вопросов.
Так оно все и проистекало: команда молча оказывала все
возможное содействие, открывая рот только при крайней необходимости. А в
остальное время проходили морячки мимо пассажиров, как мимо пустого места,
ничем не показывая, что вообще их видят. Пассажиры держались аналогично.
Сейчас, конечно, все обстояло чуточку иначе: к господину
старшему помощнику время от времени подгребали с мелкими бытовыми проблемками
то боцман, то старший палубной команды, и Мазур эти проблемки решал в меру
компетенции и разумения. Надо сказать, что в глубине души он чувствовал себя
неуютно, выставленный на палубе на всеобщее обозрение, – весь из себя в
белом, в морской фуражке с непонятным гербом. Якорек на гербе был так себе,
дохленький, да и венок золоченых листьев неизвестного дерева не блистал
густотой и внушительностью, но должен же как-то отличаться судовой офицер от
рядовой матросни, даже на панамском корабле? Точнее, на корабле под панамским
флагом, – а сие, как известно, не более чем удобная вывеска, своего рода
галстук, без которого не пускают в приличные рестораны...
– Руководишь? – сказал бесшумно подошедший Лаврик.
Конечно же, по-английски спросил, как требовала строжайшая
инструкция.
– Работаю помаленьку, – сказал Мазур на том же
туземном наречии. – Интересно, долго мне еще дурака валять?
– Вы меня удивляете, дружище, столь прямолинейными и
аполитичными вопросами удивляете, – сказал Лаврик, безмятежно
щурясь. – Вы, так сказать, особенным доверием облечены, нужно не ныть, а
гордиться.
– Интересно, почему я? – уныло спросил Мазур.
– Я тебе скажу по старой дружбе, – фыркнул
Лаврик. – Только дальше не передавай. Кое-кто решил, что именно твоя
физиономия идеально подходит для намеченной акции. Идеальным сочетанием
деревенской простоты и хитрости. Нужен мошенник с честной физиономией, но не
особенно интеллектуальный...
– Любопытно, – сказал Мазур, охваченный нехорошими
предчувствиями. – А с чего это ты язык распустил? Уж тебя-то я знаю...
– А время подошло вносить ясность, – сказал Лаврик
беззаботно. – Спустись-ка в каюту к нашему дорогому мистеру Герберту, тут
и без тебя управятся. Прямо сейчас, не откладывая...
