Двое прибывших бдительно стояли на берегу с автоматами
наизготовку, пока их третий вкупе с троицей аборигенов бережно переносили на
сухое место высокую гостью (от этой нелегкой обязанности не был избавлен и г-н
Фань Ли). Теперь-то Мазур рассмотрел ее хорошо. И не усмотрел ничего
необычного, не говоря уж о демоническом, – просто-напросто пожилая полная
китаянка с надменным брюзгливым лицом, чем-то неуловимо смахивавшая на
продавщицу винного отдела где-нибудь на Васильевском острове. Сходство,
конечно, чисто внешнее – откровенная посредственность ни за что не сколотила бы
такой вот пиратской империи и не смогла бы ею управлять который десяток лет, но
все равно легендарная мадам Фанг, хоть ты тресни, до ужаса напоминала
продавщицу из винного, с поправкой на расовый тип, конечно...
Она ш е с т в о в а л а к домику – а свита трусила следом,
по сторонам, с таким подобострастно-истовым видом, словно каждый готов был по
первому знаку королевы вырвать у себя печенку и тут же сожрать. «Боятся они ее
качественно, – отметил Мазур. – Умеет баба, надо полагать, внушать почтение...»
М а д а м о чем-то спросила, судя по интонации – коротко, не
поворачивая головы, совсем тихо, уверенная, что ее все равно услышат. Фань Ли
что-то ответил, на ходу перегибаясь в поклоне. Мазур, понятное дело, не понял
ни слова, досадливо поморщился: послал бог клиентов на этот раз, лопочут так,
декаденты, что нормальный человек ни словечка не разберет...
Скрылись в доме. Ситуация откровенно осложняется: одно дело
– выковыривать оттуда четверых и совсем другое – восьмерых, есть некоторая
разница. Малаец прочно окопался в сортире – ну ты и засранец, приятель,
откровенно-то говоря...
Сигнал, как сплошь и рядом бывает, поступил совершенно
неожиданно, и от этого некая доля секунды оказалась упущенной – но именно
д о л я, не больше...
Пошел спецназ! Не следует думать, что это было картинно и
шумно. Не замелькали отовсюду бегущие, не раздавалось бодрых воплей, не мчался
впереди орел-командир, слуга генсеку, отец солдатам, агитационно размахивая
шпалером. Никаких, знаете ли, пошлостей...
Просто-напросто там и сям, сям и там появились бесшумные
фигуры в пятнистом камуфляже, сливавшиеся с пейзажем, они перемещались
выверенными бросками, укрываясь за всем, что только подходило в качестве
укрытия, прикрывая друг друга по всем правилам, неотвратимо и жутко смыкая
кольцо. Вот некто с неузнаваемым из-за черных полос грима лицом рванул дверцу
сортира и в секунду просочился внутрь, чтобы позаботиться о засранце, вот еще
двое ворвались – один в лакейскую, другой в домик с генератором, остальные,
приближаясь со стороны джунглей и гавани, бесшумно окружили зеленый домик, и
кто-то звезданул прикладом по стеклам, а другой зашвырнул внутрь парочку
светозвуковых гранат...
В домике оглушительно рвануло, вспышка немыслимой яркости
ударила по глазам даже сквозь опущенные веки, – но Мазур уже влетел в
дверь, ногой сбил на пол согнувшегося в три погибели человека, добавил каблуком
по болючей точке. Пригибаясь, огляделся – ну да, нечто вроде прихожей,
обставленной с пошлой роскошью: совершеннейший контраст со внешним обликом
убогого барака, тут тебе и шелковые занавеси в журавлях, и лаковые столики, и
прочие утехи загнивающего буржуинства...
Бросился в соседнее помещение – а там уже вылетали со звоном
стекла, это бесцеремонно пришла в гости его тройка, и с ходу, вопреки всем
законам этикета, принялась молотить хозяев в хвост и в гриву, во исполнение
строжайшего приказа действуя исключительно конечностями, всеми четырьмя, а
кое-где, смотря по обстановке, и головой...
Ага! Иди сюда, мой сахарный пряник! Мазур, ловко перемещаясь
посреди отлично налаженного хаоса, посреди хруста мебели, звона посуды и
прочего дребезга (кто бы тут жалел интерьеры?), посреди летавших туда-сюда под
меткими и безжалостными ударами обитателей Изумрудной Гавани, узрел, наконец,
искомое. И реагировал мгновенно – подбил почтенного господина Фань Ли под
щиколотку, швырнул на пол, в уголок, чтобы, боже упаси, не поцарапали в общей
свалке бесценную добычу, крикнул Лошарику:
– Бери его! На улицу! Головой отвечаешь!
Лошарик, только что упокоивший вставшего на дороге сдуру
пирата, мысль командира ухватил моментально, сцапал дворецкого, выкрутил руку и
головой вперед выкинул за дверь, кинувшись следом. Мазур быстро огляделся,
пинком отворил дверь в последнюю комнату...
Черт ее знает, как она ухитрилась не попасть под вспышку, –
видимо, успела укрыться в уголке за миг до взрыва или стояла спиной к
гранате... Но она таращилась вполне осмысленно, с лютой яростью на толстой
харе, ни тени азиатского бесстрастия, мать ее... И здоровенный револьвер уже
поворачивался в его сторону...
Мазур ушел влево, отработанным пируэтом, надавил на спуск,
благо главная задача была выполнена и больше не было нужды махать
конечностями... Короткая очередь швырнула королеву пиратов к стене, она
влепилась спиной в черную занавеску, богато расшитую золотыми пагодами и
разлапистыми деревьями, револьвер отлетел в сторону, звучно грянувшись об
пол, – и мадам Фанг распласталась на полу в нелепой позе, все еще прожигая
его ненавидящим взглядом, потому что последней умирает не надежда, а ненависть,
как раз ненависть, но глаза уже тускнели, гасли...
Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять: все
хоккей, правки не требуется... Не было времени на эмоции, да и к чему они тут
нужны?! И Мазур, круто развернувшись, выскочил из комнаты, из прихожей, из
дома, не стоило и задерживаться, чтобы проверить, как сработали ребята, все и
так было ясно – когда есть приказ не оставлять никого в живых, никого и не
остается...
Снаружи продолжалась ударная работа: Мазур увидел, что одни,
как и предусмотрено боевым расписанием, заняли круговую оборону на случай
непредвиденных сюрпризов, другие в темпе осматривают катера – вдруг да
отыщется что-то интересное? – а Безымянный Товарищ, уже стряхнувший всякую
апатию, с жаром отдается своим многотрудным занятиям – сидя на груди поверженного
господина Фань Ли, многозначительно вертя у того перед глазами блескучий
десантный нож (не самая пацифистская штука, между прочим), рычал, как грузовик
на подъеме:
– Где капсула, сволочь? Куда дел капсулу? Капсулу на
парашюте? Лао ее тебе отдал, дерьмо толстое! Капсула где? Глаза вырежу, потом
яйца по одному выковыряю! Капсула где, тварь?!
Пресловутое экстренное потрошение – вовсе не выдумка
писателя Богомолова и результаты сплошь и рядом дает отличные... А посему Мазур
нисколечко не удивился, услышав вопль смертельно испуганного человека:
– Она в Токабанге! У моего племянника! Я вам покажу, я
вас проведу, без меня ничего не получится! Она в Токабанге!
Мазур понятия не имел, где расположено таинственное
Токабанге (или таинственный Токабанг, хрен его ведает), но Безымянного
Товарища, судя по расплывшейся в улыбке физиономии, эта информация очень даже
удовлетворила. Он еще несколько секунд, чисто по инерции, поиграл блестящим
ножиком у выкаченных глаз дворецкого, потом поднялся, все так же блаженно ухмыляясь,
смахнул пот со лба, обернулся к Мазуру:
