Чжао вдруг заговорил громко, истерично. Он жаловался, что из
джунглей приходят кабаны, что обезьяны портят посевы, что хорошей колючей
проволоки не достанешь, а этих л е н т о ч е к дикое зверье пока что боится
панически, особенно когда они так вот трещат под ветром...
Кто-то влепил ему подзатыльник, и он умолк.
– И что дальше? – спросил Морской Змей, ни к кому
вроде бы не обращаясь персонально. – Уходим?
– Как это уходим? – прямо-таки взвизгнул
Безымянный Товарищ. – Вы что, с ума сошли?
Он выхватил нож, бросился к ограде и одним взмахом распорол
сразу три или четыре рядочка пленки. Принялся сматывать их, лихорадочно,
суетливо, крича:
– Да помогите вы, что стоите! Ребята, соберите все, вы
поняли, все, до последнего миллиметра! Нужно же отчитаться! Что вы стоите, это
приказ!
– Помогите ему, – распорядился Морской Змей без
всякого выражения.
Мазур первым шагнул к ограде, доставая кинжал.
* * *
...Они так и не получили Героев, конечно. Оказалось, не за
что – и это, пожалуй что, было справедливо. Впрочем, всем все-таки навесили «За
боевые заслуги», и живым, и посмертно, и благосклонность начальства простерлась
до того, что Мазура особенно и не мучили особисты скрупулезным исследованием
его одиссеи. Обошлось подробнейшим рапортом и парой часов задушевной беседы –
считайте, отделался легко...
Да и очки остались на память – шикарные солнцезащитные очки
в тяжелой никелированной оправе, с дымчатыми стеклами, настоящая фирма, не
какой-то там Гонконг. Щеголять в них было одно удовольствие, вот только
надоедали знакомые время от времени – где купил да где купил...
Какое-то время он еще вспоминал с в о й островок – райское
место, где мужчины дни напролет лежат в тенечке, покуривая, болтая и
наворачивая фрукты, пока смиренные женщины безропотно исполняют не только все
домашние работы, но и любые мужские прихоти, какие только взбредут в голову
господину и повелителю. Однако очень быстро эти воспоминания стали не то чтобы
тускнеть – становиться чем-то зыбко-нереальным, наподобие сна. Сырой питерской
зимой как-то не особенно уже и верилось, что все это произошло однажды в
реальности, что его соседи-односельчане по-прежнему валяются в прохладной тени
пальм, лениво глядя на море, что существует еще в голубой дали этот остров, что
по песчаному берегу грациозной походкой идет очаровательная Лейла, о которой,
понятное дело, так никогда и не узнала законная супруга.
Он понимал, что никогда больше не увидит этого острова. И
всякий раз было жаль...
* * *
Красноярск, апрель 2002
