Взгляд Дейзи лихорадочно перепрыгивал с окна на окно, потом на дверь. Она в испуге затаила дыхание, когда дверь беззвучно подалась внутрь, но то была всего лишь Куинни. Большая голубая персидская кошка, величаво вышагивая, зашла в гостиную. Она посмотрела на
Вексфорда тем презрительным взглядом, который бывает только у избалованных донельзя домашних кошек, прошествовала к Дейзи и грациозно вспрыгнула ей на колени.
— О, Куинни, Куинни… — Девушка зарылась лицом в густую шерсть.
— Дейзи, расскажите, что произошло.
Она не подняла лица, что-то безостановочно нашептывая в шерсть кошке. Куинни отвечала глубоким басовитым мурлыканьем.
— Ну же, — сказал Вексфорд уже не так мягко. — Возьмите себя в руки.
Таким тоном он говорил с Шейлой, когда она испытывала его терпение, — раньше говорил с Шейлой. Дейзи подняла голову и сглотнула. Вексфорд увидел, как бела в обрамлении блестящих черных прядей ее шея.
— Вы должны рассказать мне, что произошло.
— Это так страшно!
Ее голос прервался. Он все еще дребезжал и ломался.
— Просто ужасно!
Карен принесла бренди в винном стакане и поднесла его к губам Дейзи как склянку с лекарством. Дейзи отхлебнула и поперхнулась.
— Ради бога, отдайте ей стакан, — сказал Вексфорд Она не больна. Она не младенец и не старушка немощная. Она просто испугана.
Эта сцена встряхнула Дейзи. У нее загорелись глаза. Она взяла стакан из рук Карен и уверенным широким движением опрокинула его в рот. В этот момент вошел Барри Вайн, неся на подносе четыре чашки чаю. Дейзи закашлялась. Карен похлопала ее по спине, глаза девушки моментально повлажнели, в следующий миг слезы побежали по ее щекам. Несколько секунд Барри с непроницаемым лицом наблюдал это зрелище, затем обернулся к Вексфорду.
— Доброе утро, сэр.
— Да, Барри, наверное, утро. Должно быть, утро. А теперь, Дейзи, утрите слезы, вам сейчас станет лучше. Уже все в порядке.
Карен подала ей бумажный платок, и Дейзи утерла глаза. В ее взгляде еще горело отчаяние, но голосом она уже овладела вполне.
— Я никогда не пробовала бренди.
Это напомнило Вексфорду что-то далекое. Много лет назад точно те же слова при нем сказала Шейла, и молодой осел, который тогда был с ней, воскликнул: «Увы! Еще одна невинность утрачена!» Вексфорд вздохнул.
— Ну так что — где вы обе были? В постели?
— Но, сэр, была только половина двенадцатого!
Он как-то не учел, что для таких юных штучек половина двенадцатого — это еще вечер, и не самый поздний.
— Я спросил Дейзи, — сухо сказал он.
— Я была здесь, смотрела телевизор. Где была Карен, не знаю. На кухне где-нибудь… Наливала себе чаю… Мы собирались досмотреть передачу и ложиться. Я услышала, что кто-то ходит под окном, но подумала — Карен.
— То есть как это — услышали под окном?
— Шаги во дворе. Прожекторы как раз только что выключились. Они отключаются в полдвенадцатого. Шаги приблизились к самому дому, шуршали прямо под окнами. Я встала посмотреть. Луна ярко светила — никаких прожекторов не нужно. И я увидела его там, в лунном свете — он был так же близко от меня, как сейчас вы. — Ее дыхание участилось. После недолгой паузы она продолжила: — Я завизжала. Я визжала без остановки, пока не прибежала Карен.
— А я уже услышала его, сэр. Я его, наверное, первой услышала — раньше, чем Дейзи. Я слышала, как он топтался за кухонной дверью, а потом двинулся в обход дома. Я побежала на ту сторону, вбежала в… в оранжерею, и тут снова услышала шаги. Но видеть никого не видела. Тут я и вышла на связь. Прежде, чем Дейзи завизжала. Я бросилась к ней и увидела, как она стоит у окна, визжит и колотит по стеклу… Вот тут я и позвонила вам.
Вексфорд снова обратился к Дейзи. Она заметно успокоилась — очевидно, бренди произвело на нее то оглушающее воздействие, о котором она молила.
— Что именно вы видели, Дейзи?
— У него была такая штука на лице… Вроде шерстяной шапки с дырками для глаз. Как у террористов, которых показывают по телевизору. Одет он был… не знаю, может быть, в спортивный костюм. Темный. Может, черный, может темно-синий.
— Это был тот же самый человек, который убил ваших близких и пытался убить вас 11 марта?
Еще произнося эти слова, инспектор понял, какой чудовищный вопрос он задает этой хрупкой, испуганной восемнадцатилетней домашней девочке. Разумеется, она не смогла бы ответить ему. Тот человек был в маске. Взгляд Вексфорда она встретила выражением полного отчаяния.
— Я не знаю, не знаю! Как я могу знать? Это мог быть он. Я ничего не разглядела… Не знаю, был ли он молодой или не очень — точно не старик. Казался крупным и мощным. И было похоже, что он знает место — отчего-то мне так показалось. Может быть, дело в том, что он знал, что делает и куда ему идти. О-о, что со мной будет? Что меня ждет?
От необходимости предложить ответ Вексфорда спасло появление четы Харрисонов. Кен Харрисон был полностью одет, его жена — облачена в красный бархатный халат с белой пуховой пелериной: такие, по представлениям Вексфорда, прежде назывались словом «капот». Капот то и дело распахивался, открывая голубые в крапинку пижамные брюки. В соответствии с освященной веками традицией Бренда была вооружена кочергой.
— Что случилось? — спросил Кен Харрисон. — Там всюду полисмены. Сад кишит копами! Я сказал Бренде:
«Знаешь, что это значит? Наверное, те злодеи вернулись, чтобы покончить с Дейзи».
— Ну, мы надели, что попалось под руку, и поспешили сюда, — сказала Бренда. — Но не пешком. Я велела Кену завести машину — здесь небезопасно! Я даже в машине, внутри, не чувствую себя в безопасности.
— Я ведь сразу говорил, что нам нужно быть здесь. Как только узнал, что в доме будут находиться женщины-полицейские. Почему было не позвать нас? Не нужны тут никакие девицы, полисменши или не полисменши, как ни назови. Тут есть мы и Джонни, нужно было позвать нас, в доме достаточно спален. Но нет, никто про нас и не вспомнил, ну и я не стал заикаться. Если бы здесь поселились мы с Джонни и прошел бы слух, что мы тут, думаете, такое бы произошло? Думаете, у убийцы хватило бы духу прийти сюда снова с намерением прикончить Дейзи? Да ни в…
Дейзи оборвала его. То, что она сделала в следующий миг, удивило Вексфорда. Она вскочила на ноги и произнесла отчетливо и холодно:
— Я вас увольняю. Можете уехать не сразу, у вас есть… пусть — месяц. Но я хочу, чтобы вы уехали как можно быстрее. Будь моя воля, я бы выгнала вас завтра же.
Дейзи показала себя внучкой своей бабки. Она стояла, закинув голову и с презрением глядя на всех вокруг. Но в следующий момент ее голос сорвался, и речь стала невнятной. Бренди оказало свой эффект — сначала один, теперь другой.
— Почему вы такие бесчувственные? Вам что, нисколько меня не жаль? «Прикончить ее»! Да я вас ненавижу! Вас обоих! Не стану терпеть вас ни в моем доме, ни на моей земле! Я вас выброшу на улицу…
