По прерии двигалась длинная цепь темных силуэтов. То были силуэты лошадей с их седоками. Лошади шли гуськом – морда одной касалась крупа другой. Направлялись они с востока на запад. Голова колонны была уже совсем близко, а конец терялся вдалеке, и пастух его не видел.
Вскоре войско приблизилось. Всадники проходили в двухстах шагах от того места, где лежал пастух. Они скользили плавно и бесшумно. Не звякали удила, не звенели шпоры, не бряцали сабли. Слышались лишь глухие удары о землю неподкованных копыт да порой ржанье нетерпеливого коня, который тут же умолкал, сдерживаемый седоком. Они проходили неслышно – неслышно, как тени. Озаренные полной луной, они казались призраками.
Пастух дрожал от страха, хотя и знал, что это не призраки. Он прекрасно знал, кто они, и понимал, что означает это нескончаемое шествие. Индейские воины двинулись в поход. В ярком свете луны он хорошо разглядел их. Он видел, что здесь одни мужчины. До пояса и ниже бедер они обнажены, грудь и руки их раскрашены, и при них лишь луки, колчаны и стрелы. Сомнений не оставалось: это дикие индейцы вступили на тропу войны.
Но удивительнее всего показался пастуху вождь, который ехал впереди этого молчаливого отряда. Он не походил на остальных ни одеждой, ни снаряжением, ни цветом кожи. Пастух увидел, что вождь – белый!
Впрочем, изумление пастуха быстро прошло. Он был человек смышленный. Это он нашел когда-то трупы желтолицего охотника и его дружка. Ему припомнились события того времени. После недолгого раздумья он решил, что этот белый вождь не кто иной, как Карлос, охотник на бизонов. И пастух не ошибся.
Прежде всего он подумал о спасении собственной жизни и замер, боясь шелохнуться. Но не успели воины пройти мимо, как у него возникли другие мысли. Индейцы на тропе войны! Они идут к городу, и ведет их Карлос, охотник на бизонов! Ему пришла на ум история изгнанника, он вспомнил все подробности. Ну конечно, Карлос возвращается в Сан-Ильдефонсо для того, чтобы отомстить своим врагам!
Отчасти из чувства патриотизма, отчасти в надежде на вознаграждение пастух решил помешать Карлосу. Он поспешит в долину и предупредит гарнизон!
Едва всадники проехали мимо, он вскочил на ноги и готов был мчаться в крепость. Но он просчитался. Разведчики, которых предусмотрительно разослал белый предводитель, давно уже заметили и окружили пастуха вместе с его стадом, и его тут же схватили. Половина стада пошла на ужин тем самым людям, которых он собирался выдать.
До того места, где им встретился пастух, белый вождь и его спутники ехали хорошо знакомой дорогой – дорогой торговцев с индейцами. Здесь предводитель свернул и, не сказав ни слова, повел воинов наперерез по прерии. Бесшумно и послушно следовала за ним бесконечная цепь всадников, словно ползла, извиваясь, гигантская змея.
Еще через час они достигли края Великой Равнины – места, так хорошо знакомого их вождю. Оно возвышалось над ущельем, в котором он не раз укрывался от врагов. Луна, по-прежнему сиявшая ослепительно ярко, была теперь низко над горизонтом, и свет ее не достигал дна ущелья. Оно лежало в глубокой тени. Спуск был труден, но только не для таких людей, да еще с таким проводником.
Сказав несколько слов ближайшему воину, белый вождь направил коня в расселину и исчез в тени скал.
Воин передал приказ следующему и вслед за Карлосом скрылся во мраке. Так, одного за другим, бездна поглотила пятьсот всадников.
Некоторое время до слуха доносился непрерывный частый топот – удары двух тысяч копыт о скалы и мелкие камни. Но шум этот постепенно замирал, и наконец все стихло. Люди и лошади ничем не выдавали своего присутствия в ущелье. Слышались одни лишь голоса диких зверей и птиц, в чье убежище вторглись непрошенные гости, – жалобный плач козодоя, вой волка да пронзительный крик орла.
Прошел еще день. Снова взошла луна, и гигантская змея, что весь день пролежала свернувшись в ущелье, неслышно выскользнула из его устья и потянулась через долину реки Пекос.
Вот она уже достигла реки и переправляется на другой берег. Среди всплесков и брызг лошади одна за другой идут бродом, затем колонна скользит дальше.
Из долины Пекоса она поднялась на ту часть плоскогорья, с которой открывается вся долина СанИльдефонсо.
Небольшой привал, вперед посланы разведчики, и колонна снова движется.
А когда луна снова скрылась за снежной вершиной Сьерра-Бланки, голова колонны достигла Утеса загубленной девушки. Последний час предводитель ехал медленно, словно ждал, пока зайдет луна. Свет ее теперь не нужен. Для того, что должно свершиться, больше подходит тьма.
Разведчики, посланные осмотреть дорогу, возвратились. Узким проходом среди скал белый вождь ведет свой отряд вниз. Еще полчаса – и пятьсот всадников неслышно скрываются в зарослях.
Посреди чащи метис Антонио отыскивает поляну. Здесь воины соскакивают с коней и привязывают их к деревьям. Они нападут на врагов пешие.
Час ночи. Луна скрылась, и перистые облака, отражавшие ее свет, с каждой минутой становятся темнее. Теперь уже ничего не разглядишь в двадцати шагах. Черной и мрачной кажется громада крепости на фоне свинцового неба. Не виден на башне часовой; лишь время от времени разносится его пронзительный окрик: "Слушай! " – значит, он на своем посту. На окрик отвечает часовой у ворот, и снова воцаряется тишина. Гарнизон спит крепко, безмятежно спят и стражи у ворот, растянувшись на каменной скамье.
В крепости не опасаются внезапного нападения: ведь нет никаких слухов о набегах индейцев, с соседними племенами отношения мирные, заговорщики-тагносы уничтожены. К чему излишняя предосторожность? Для обычной охраны гарнизона вполне хватит одного часового у ворот и другого – на асотее. Еще бы! Обитателям крепости и не мерещится, что враг близок.
"Слушай! " – снова пронзительно кричит страж на стене. "Слушай! " – отвечает ему другой, у ворот.
Но оба они беспечны и не слишком чутко прислушиваются; они не замечают, как к стенам, распластавшись по земле, словно огромные ящерицы, ползут какие-то темные тени. Медленно и неслышно движутся они в траве, неуклонно приближаясь к воротам крепости. Возле часового горит фонарь, он отбрасывает свет на некоторое расстояние. Но что толку – часовой их не видит!
Наконец какой-то шорох достигает его слуха. С губ его готовы слететь слова: "Кто идет? " – но смерть останавливает их. Разом натянуты шесть луков, шесть стрел впиваются в грудь часового. Сердце его пронзено, и он падает, не издав даже стона. Поток темных тел вливается в открытые ворота. Захваченная врасплох стража умирает, не успев схватиться за оружие.
Гремит боевой клич вако, сотни темнокожих воинов бурным потоком хлынули во внутренний двор.
Они заполняют патио, осаждают двери казарм. Солдаты, охваченные паникой, выбегают в одних рубашках и падают, пронзенные стрелами своих темнокожих противников. Со всех сторон раздается треск карабинов и пистолетов, но те, кто стрелял, умирают, не успев перезарядить свое оружие.
