Граф. Я тоже ухожу. Он в самом деле рехнулся.
Фигаро. Рехнулся, рехнулся…
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XIV
Бартоло один, кричит им вслед.
Я рехнулся! Ах, вы, мерзкие соблазнители, слуги дьявола, творящие волю его в моем доме, чтоб он же вас всех и побрал!… Я рехнулся!… Да я же видел, как вижу сейчас этот пюпитр, что они… И еще имеют наглость отрицать!… Ах, только Базиль может мне на все это пролить свет! Да, пошлю-ка я за ним! Эй, кто-нибудь!… Ах, я и забыл, что никого нет… Все равно, кто-нибудь: сосед, первый встречный… Есть от чего потерять голову! Есть от чего потерять голову!
Во время антракта на сцене постепенно темнеет; оркестр изображает грозу.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
ЯВЛЕНИЕ I
На сцене темно.
Бартоло, Дон Базиль держит в руке бумажный фонарик.
Бартоло. То есть как, Базиль, вы его не знаете? Подумайте, что вы говорите!
Базиль. Спрашивайте меня хоть сто раз, – я вам буду отвечать одно и то же. Если он вам передал письмо Розины, значит, вне всякого сомнения, это кто-нибудь из присных графа. Однако, если принять в соображение щедрость подарка, который он мне сделал, весьма вероятно, что это сам граф.
Бартоло. Да что вы? А вот кстати о подарке: зачем же вы его приняли?
Базиль. Мне показалось, что вы ничего не имеете против. Я был сбит с толку, а в затруднительных случаях золото всякий раз представляется мне доводом неопровержимым. Да и потом как говорится: «На чужой каравай…»
Бартоло. Да, да, это я знаю: «рот…»
Базиль. «…разевай».
Бартоло (в изумлении). Вот так-так!
Базиль. Да, да, я эдаким манером переиначил несколько таких поговорочек. Однако ж к делу. К какому решению вы пришли?
Бартоло. Будь вы на моем месте, Базиль, разве вы бы не напрягли последних усилий для того, чтобы обладать ею?
Базиль. По чести, доктор, скажу: нет. Обладание всякого рода благами – это еще не все. Получать наслаждение от обладания ими – вот в чем состоит счастье. Я полагаю, что жениться на женщине, которая тебя не любит, значит подвергнуть себя…
Бартоло. Вы опасаетесь тяжелых сцен?
Базиль. Ох, ох, сударь… в этом году их уже было немало. Я бы не стал учинять насилия над ее сердцем.
Бартоло. Шутить изволите, Базиль. Пусть лучше она плачет от того, что я ее муж, чем мне умереть от того, что она не моя жена.
Базиль. Речь идет о жизни и смерти? Ну, тогда женитесь, доктор, женитесь.
Бартоло. Так я и сделаю, и притом нынче же ночью.
Базиль. Ну, прощайте. Да, в разговорах с вашей возлюбленной непременно старайтесь изобразить всех мужчин чернее самих прислужников ада.
Бартоло. Это хороший совет.
Базиль. Побольше клеветы, доктор, клеветы! Первое средство.
Бартоло. Вот письмо Розины, которое мне передал этот Алонсо. Сам того не желая, он подсказал мне, как я должен себя с ней держать.
Базиль. Прощайте, мы все будем у вас в четыре часа утра.
Бартоло. А почему не раньше?
Базиль. Нельзя. Нотариус занят.
Бартоло. Бракосочетание?
Базиль. Да, у цырюльника Фигаро: он выдает замуж племянницу.
Бартоло. Племянницу? У него нет племянницы.
Базиль. Так по крайней мере они сказали нотариусу.
Бартоло. Этот проныра тоже в заговоре! Что за черт!.
Базиль. Вы, значит, думаете…
Бартоло. Ах, боже мой, это такой шустрый народ! Послушайте, мой друг, у меня сердце не на месте. Сходите к нотариусу и приведите его сюда немедленно.
Базиль. На улице дождь, погода отвратительная, но ради вас я готов на все. Куда же вы?
Бартоло. Я вас провожу – с помощью Фигаро они искалечили всех моих домочадцев! Я совершенно один.
Базиль. У меня фонарь.
Бартоло. Вот вам, Базиль, мой ключ от всех дверей. Я вас жду, я буду настороже. Кто бы ни пришел, – нынче ночью, кроме вас и нотариуса, я никого не впущу.
Базиль. При таких мерах предосторожности вам бояться нечего.
ЯВЛЕНИЕ II
Розина одна, выходит из своей комнаты.
Мне послышалось, будто здесь разговаривают. Уж полночь, а Линдора все нет! Ненастная погода для него как раз очень кстати. Он может быть уверен, что никого не встретит… Ах, Линдор, неужели вы меня обманули?… Чьи это шаги?… Боже, это мой опекун! Уйду к себе.
ЯВЛЕНИЕ III
Розина, Бартоло.
Бартоло (входит со свечой). А, Розина, вы еще не ушли к себе, в таком случае…
Розина. Я иду.
Бартоло. Эта ужасная погода все равно не даст вам заснуть, а мне нужно сказать вам очень важную вещь.
Розина. Что вы от меня хотите, сударь? Вам мало дня, чтобы меня мучить?
Бартоло. Выслушайте меня, Розина.
Розина. Я выслушаю вас завтра.
Бартоло. Одну минуту, умоляю вас!
Розина (в сторону). Что, если он придет?
Бартоло (показывает ей ее письмо). Вам известно это письмо?
Розина (узнает его). Боже милосердный!
Бартоло. Я не собираюсь упрекать вас, Розина: в ваши годы простительно ошибаться, но я вам друг, выслушайте меня.
Розина. Это выше моих сил.
Бартоло. Вы написали это письмо графу Альмавиве…
Розина (с удивлением). Графу Альмавиве?
Бартоло. Видите, какой ужасный человек этот граф. Как только он получил письмо, так сейчас же начал им хвастаться. Оно попало ко мне от одной женщины, которой он его преподнес.
Розина. Граф Альмавива!
Бартоло. Вам тяжело убеждаться в подобной низости. Неопытность – вот, Розина, источник женской доверчивости и легковерия, но теперь вы понимаете, какие вам готовились силки. Эта женщина рассказала мне обо всем, по-видимому, для того, чтобы освободиться от столь опасной соперницы, как вы… Я трепещу! Чудовищный заговор Альмавивы, Фигаро и этого Алонсо, – хотя на самом деле он не Алонсо и не ученик Базиля, а просто-напросто подлый графский прихвостень, – едва не столкнул вас в бездну, откуда уж никакая сила не могла бы вас вызволить.
