– Это относится к нам обоим, иначе тебя бы здесь уже давно не было, – нежно улыбнулась ему Эми.
– Ну иди, – Малик кивнул в сторону двери.
– Листак придет убирать постель только после того, как закончит дела в кухне, поэтому немного времени у нас все-таки есть, – успокоила его Эми. – Запри за мной дверь!
Малик кивнул.
Она послала ему воздушный поцелуй и скрылась.
* * *
Эми стояла и прислушивалась. В столовой раздавался звон посуды и слышались голоса. К счастью, и Беатрис, и Джеймс были именно там, где и должны находиться в эту минуту. Она на цыпочках спустилась по лестнице и осторожно заглянула в столовую. Дождалась момента, когда глаза тетушки и дядюшки дружно обратились к тарелкам, и прошмыгнула мимо стеклянной двери через холл в сад.
Трава оказалась сырой после ночного дождя. Юбка Эми сразу намокла. Не обращая ни на что внимания, девушка обогнула дом и побежала к тополям. Взглянула на окно своей комнаты и увидела Малика – он стоял за шторой. Ей, конечно, не хватило сил вытащить клин, загнанный им в ствол дерева – было слишком высоко; но она сумела закинуть веревку на одну из нижних веток – туда, где листва казалась особенно густой. Нельзя сказать, что она совсем спрятала ее, но, во всяком случае, как-то замаскировала. Довольная своими успехами, девушка изо всех сил побежала обратно в дом и в холле сразу наткнулась на Беатрис.
– Дорогая, что ты делала в саду в такую сырость? – приветствовала тетушка любимую племянницу. – Твои туфли все в грязи!
– Ах, мне так захотелось немного прогуляться, – весело рассмеявшись, объяснила Эми. Она очень надеялась, что Беатрис не заметит в ее голосе истерической нотки. – После дождя все такое свежее!
– Дождь льет уже три недели, – заметила Беатрис, странно взглянув на девушку.
– Да, мне очень нравится сырая погода, – пролепетала Эми, направляясь к лестнице.
– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? Листак сказала, что ты отказалась завтракать.
– Ах, конечно! Прекрасно! Просто я совсем не голодна! Я возьму в свою комнату фруктов.
Она изменила направление и завернула в столовую, чтобы захватить с серебряного блюда пару апельсинов и грушу. Дождавшись, пока Беатрис отправилась в утреннюю комнату писать свои бесконечные письма, стремглав бросилась вверх по лестнице.
Малик ждал и, услышав ее шаги, впустил ее в комнату. Она протянула ему добычу:
– Положи это к остаткам еды и возьми с собой.
– Убрала веревку?
– Убрать ее я не смогла, но хорошо спрятала. Если ее специально не искать, то думаю, и не заметишь.
– Ты придумала что-нибудь?
– Кажется, да, – ответила Эми, снимая мокрые туфли. – Через несколько минут подадут карету и Джеймс отправится в офис, а Беатрис некоторое время будет занята письмами.
– Насколько я помню, ты сказала, что в это время она обычно бывает в саду.
– Очевидно, она решила, что сегодня слишком сыро; но утренняя комната, в которой она работает, выходит окнами в сад. Так что ты все равно не сможешь выйти тем же путем, по которому пришел сюда. Но при первой же возможности я постараюсь вывести тебя через цветочную комнату – лишь бы нам не наткнуться в ней на слуг.
– Что такое «цветочная комната»?
– Теплица, пристроенная к дому. Войти туда можно из холла, а выйти – в дальнюю аллею, куда сваливают мусор, – Эми надела тапочки и поставила в сторону испачканные грязью туфли.
– Это звучит неплохо. Эми взглянула на Малика.
– Понятия не имею, как ты будешь возвращаться к себе. И не понимаю, как ты добрался сюда.
– Оставил Мехмета у брата своего друга, Юрия. Он живет недалеко от базара. Заберу коня и поеду – все очень просто.
– А как ты доберешься до этого дома?
Малик молча показал на ноги.
Эми неожиданно бросилась к нему на шею.
– Не хочу, чтобы ты уходил!
– Я должен, – коротко ответил Малик, крепко обнимая возлюбленную и прижимаясь щекой к ее волосам. – Но я обязательно вернусь.
Девушка заглянула снизу вверх ему в лицо.
– Когда? Когда ты вернешься?
– Не могу сказать. Не знаю. Но скоро. При первой же возможности я приду к тебе.
– Я не смогу жить в неизвестности, – прошептала Эми дрожащим голосом. – Я не выдержу.
– Выдержишь, – уверенно произнес Малик. – Мы оба выдержим.
– Я буду ждать тебя каждый день!
– И однажды я приду.
Эми снова положила голову на плечо возлюбленного.
Она почувствовала, как он глубоко вздохнул:
– Конечно, если…
Эми крепко прижалась к нему:
– Не продолжай!
– Я должен сказать это. Если что-нибудь со мной случится, знай, что после сегодняшней ночи я могу прожить всю оставшуюся жизнь, не прося у судьбы ровным счетом ничего. То, что ты дала мне, будет меня поддерживать во всех испытаниях.
– Не говори так, – Эми рукой прикрыла ему рот. – У нас еще многое впереди, и нам будет, что вспомнить вместе, – она заплакала.
– Ну-ну, пожалуйста, успокойся. Я вовсе не хотел тебя расстраивать.
– Но ты именно расстраиваешь меня, – ответила девушка, по-детски всхлипывая.
– Амелия, нельзя закрывать глаза на реальные обстоятельства. И я не хочу оставлять тебя сейчас одну, не сказав о своих истинных чувствах.
Эми молчала.
– Я люблю тебя; знай это и помни всегда – что бы ни случилось.
– Обязательно, – заверила Эми, встав на цыпочки и целуя его. Малик тоже поцеловал ее, но постарался избежать объятий и нежно отстранил девушку:
– Пойдем. Вряд ли у твоей тетушки очень много корреспондентов; она не может писать письма вечно, – Малик завернул в наволочку остатки еды и направился к двери.
Эми медленно пошла за ним, вытирая заплаканные глаза. Открыла дверь и вышла в коридор, осмотрев лестницу и заглянув вниз, в холл. Сквозь стеклянную парадную дверь были видны колеса экипажа и передние ноги лошадей.
Девушка повернулась и сделала Малику знак снова спрятаться:
– Карета Джеймса еще здесь, – прошептала она. Малик скрылся за дверью.
Эми дождалась, пока Джеймс вышел из дома – как обычно, в мягкой фетровой шляпе и с тростью в руке. Потом махнула Малику, чтобы тот шел за ней.
Молодые люди как можно тихо и быстро спустились по лестнице и пошли по коридорам. Эми согнула указательный палец, показывая поворот в узкий темный закуток, из которого можно было выйти в теплицу. Открыла дверь, и в лицо пахнуло духотой нагретой влажной земли, запахом цветов и удобрений. Пришлось пробираться между стопками глиняных горшков, резиновыми сапогами, садовыми инструментами, загромождающими цементный пол. Наконец влюбленные подошли к двери.
