Необходимо что-то немедленно предпринять, но разум отказывался работать.
Султан ни за что не освободит самого злостного своего врага. Беатрис права. Он продержит Малика в тюрьме до Праздника цветов, а потом публично казнит его. Хаммид с удовольствием преподаст урок остальным недовольным, покажет всем впечатлительным гражданам, что случается с теми, кто осмеливается противостоять режиму.
Неожиданно Эми поднялась и подошла к письменному столу, достав из ящика английскую бумагу, принесенную Джеймсом из офиса специально для нее, и чернила. Она напишет Саре. До национального праздника остается еще месяц, и возможно, Калид сумеет устроить ей свидание с Маликом. Письмо будет идти до Бурсы целую неделю, но все равно попробовать стоит. Хороши любые средства, а сейчас в голову не приходит ничего иного.
Эми исписала десять страниц своим быстрым, летящим почерком, открыв Саре душу, а когда пальцы уже отказались двигаться, она вложила письмо в конверт и спрятала письмо в книгу. Взглянув на часы, она увидела, что уже восемь: писала она, оказывается, больше двух часов.
Девушка спустилась вниз и заглянула в гостиную. Джеймс и Беатрис читали возле камина. Эми прошла через холл в кабинет Джеймса, где на столе лежала газета. Схватила ее и вышла в фойе, всматриваясь в статью при свете газовой лампы.
Малика схватили возле дома брата Юрия, который был назван «известным сторонником мятежника». Эми подумала, что, очевидно, кто-то заметил его в прошлый приход и решил получить обещанную награду. А может быть, Малика увидели где-то в другом месте и выследили. Сейчас это уже не имело никакого значения. Он арестован из-за того, что покинул свое безопасное гнездо в горах, чтобы встретиться с ней. И она теперь должна помочь ему. Любыми средствами!
В газете писали, что Малика отвезли в имперскую тюрьму в замок Топкапы, где он будет ожидать суда.
Эми отнесла газету обратно в кабинет и пошла наверх.
Что это будет за суд, сомневаться не приходилось.
Всю ночь девушка что-то придумывала, но безрезультатно; она была так же бессильна, как самый нищий крестьянин в империи. За завтраком она появилась осунувшаяся, с темными кругами под глазами, но полная решимости держаться так, будто ничего не произошло. Она даже заставила себя что-то проглотить под веселую болтовню Беатрис о том, сколько средств выручили на благотворительном балу и куда пойдут эти средства. Эми возила по тарелке кусок оладьи, когда неожиданно поняла, что Джеймс уже несколько раз пытается с ней заговорить.
– Да? – наконец прореагировала она, подняв на него глаза.
– Ты словно в тумане сегодня, – заметил Джеймс.
– Простите. Я плохо спала.
– Что-то не так, милочка? – забеспокоилась Беатрис.
Эми посмотрела на тетушку – на ее доброе, открытое, веснушчатое лицо, и подумала, какая неодолимая пропасть пролегла между ними.
«Какой у меня выбор? – задумалась она. – Никакого. Только ложь».
– Все в порядке. Просто немного устала. Возможно, бал оказался более утомительным, чем я представляла себе.
– Кстати о бале, – вступил в разговор Джеймс. – Я должен сообщить тебе, что Мартин Фитцуотер явился ко мне в офис, чтобы просить официального позволения навещать тебя.
Эми едва не застонала.
– Когда? – наконец сумела она произнести.
– Вчера. Я видел, что он танцевал с тобой, и ожидал его визита. Я хотел сообщить тебе об этом вчера за обедом, но насколько ты помнишь, ты рано ушла к себе.
Эми промолчала.
– Однако твоя реакция весьма сдержанна, – заметил Джеймс.
– Я просто удивлена.
– Как ты можешь удивляться? – в голосе Джеймса послышался сарказм. – Человек весь вечер ходил за тобой по парадному залу британского посольства, словно молодой спаниель.
Беатрис довольно хихикнула. Мартин казался ей идеальным мужем для Эми: богат, британец, с хорошими связями. Если Эми выйдет за Мартина, то семейство Вулкотов повысит свой статус в Западной империи.
– Я думала, что он танцевал и с другими девушками тоже, – скромно ответила Эми.
– Только когда не мог найти тебя. Так что же мне ему сказать? Я вовсе не возражаю против его ухаживаний, но согласись, поощрять его, если тебе он вовсе не интересен, не стоит.
– Вряд ли удастся найти кого-то лучше Мартина, – защебетала Беатрис. – Он блестящий молодой офицер, у которого впереди прекрасная карьера.
Эми вздохнула. Ну что она может сказать? Если она откажется принимать Мартина, родственники неизбежно зададутся вопросом – почему?
– Ну разумеется, Мартин может заходить ко мне, – спокойно ответила она. – Вы можете ему передать, чтобы он присылал свою карточку во время тетушкиных вечеров. Я с удовольствием буду принимать его.
Беатрис метнула на Джеймса победоносный взгляд и вернулась к своему компоту.
Джеймс же еще пару секунд понаблюдал за движениями оладьи по тарелке племянницы и поинтересовался:
– Так каковы же твои планы на сегодняшний день, Амелия?
– Утром мне надо написать несколько писем, а днем я собиралась пройтись до магазина Чамли и посмотреть, не пришли ли из Штатов новые книги.
– Спроси, пожалуйста, не получен ли еще тот альбом выкроек, который я заказывала, – попросила Беатрис.
Эми кивнула. Еще несколько минут она прилежно жевала, не ощущая никакого вкуса, а потом спросила:
– Можно мне пойти к себе? Я, правда, должна ответить на несколько писем. Последнее время я совсем запустила свою корреспонденцию.
– Иди, иди, милая, – отпустила ее Беатрис.
Едва Эми вышла, она разоткровенничалась с мужем:
– Ах, я так рада, что девочка будет встречаться с Мартином Фитцуотером, а ты?
– Мне кажется почему-то, что Эми рада значительно меньше, чем ты.
– Что ты имеешь в виду? – тон Беатрис изменился, она была явно раздражена попыткой мужа не согласиться с ее планами.
– У Эми что-то свое на уме. Любая другая на ее месте прыгала бы от восторга, но у меня складывается впечатление, что она согласилась только для того, чтобы не расстраивать нас с тобой.
– Не говори глупостей, – оборвала его Беатрис. – Девочка смущена и одинока после смерти родителей, не говоря уж о том ужасном и печальном опыте, который ей пришлось приобрести сразу по приезде в эту страну.
– Мне почему-то кажется, что этот опыт вовсе не стоит называть ужасным и печальным, – снова возразил Джеймс.
Беатрис застыла, гладя на мужа, даже забыв опустить вилку.
– Прости, не поняла? – скованно поинтересовалась она.
– Ты не заметила выражения лица Эми вчера вечером, когда она узнала, что Малик-бея схватили? Она не радовалась. И даже не чувствовала благодарности властям. Она расстроилась. Очень расстроилась.
