– Да, миледи, вы вчера даже не ужинали.
– Не хотелось есть, – сказала Ливия. – Я, наверное, съезжу на Маунт-стрит сегодня утром, Этель. Будь добра, приготовь мою одежду.
– Да, мэм. Вы будете завтракать в гостиной?
Ливия ответила не сразу. Голоса в смежной спальне смолкли. Наверное, Александр спустился вниз.
– Нет, принеси завтрак сюда.
Ливия понимала, что трусит, и ругала себя за это. Но встречаться с Александром не хотелось. Не было ни сил, ни желания вступать с ним в разговор, который неизменно должен был привести к следующему этапу выяснения отношений. Она должна обдумать сложившуюся ситуацию и принять решение. Но для этого нужны время и силы.
Александр окинул взглядом накрытый к завтраку стол. Есть не хотелось. Он понятия не имел, что делать дальше. Он не мог рассказать жене обо всех своих делах и планах, по крайней мере сейчас, в этот ключевой момент операции. Выполнить поставленные Ливией условия не представлялось возможным.
Александр глотнул кофе и взглянул на поднос с почтой, который Борис поставил на стол рядом с его тарелкой. Приглашения и счета. Приглашения его не интересовали, а со счетами можно разобраться потом.
Александр резко вскинул голову, услышав со стороны двери деликатное покашливание.
– Простите, сэр, – сказал Борис, – к вам посетитель, месье Татаринов.
Александр нахмурился. Должно быть, что-то срочное.
– Пусть войдет.
Татаринов вошел.
– Проков, хорошо, что вы дома.
– В это время я всегда дома, – ответил Александр. – Прошу присесть. Кофе?
– Нет, лучше водки.
Александр сделал знак мажордому, который тут же испарился.
– Вы не присядете, Татаринов? – Александр жестом указал на стул напротив.
– Нет. Не имею ни малейшего желания. – Видно было, что Татаринов на взводе.
– У вас, друг мой, озабоченный вид, – заметил Александр, накладывая сметаны на тарелку с копченой макрелью.
– На то есть причины, – ответил Татаринов. Он потянул носом: – Пахнет вкусно.
– Так садитесь же. – Александр махнул вилкой в сторону стула и передвинул тарелку с копченой рыбой так, чтобы Татаринов мог до нее дотянуться.
Татаринов положил себе на тарелку копченой рыбы и щедро сдобрил ее сметаной, взял с блюда рубленые яйца, а потом достал из корзины краюху черного хлеба.
Борис поставил рядом с тарелкой Татаринова бутылку водки и стопку.
– Это все, князь Проков?
– Пока все, спасибо, Борис.
– Так что случилось, Татаринов? – спросил Александр, когда они остались вдвоем.
– Спирин исчез, – ответил Татаринов.
– Не понимаю. Как такое могло случиться? – Александр глотнул кофе.
– Понятия не имею. – Татаринов пожал плечами. – Вчера он не ночевал дома.
– У него есть любовница, – напомнил гостю Александр, промокнув рот салфеткой.
– Да, но женщина замужем. Он никогда не проводит в ее постели всю ночь. Сегодня утром я пришел к нему домой, и мне сказали, что его нет с вечера. Я отправился в это его любовное гнездышко на Халф-Мун-стрит, и слуга сообщил мне, что граф ушел вскоре после полуночи, а его дама чуть позже.
– Он мог пойти куда угодно после того, как покинул тот дом, – сказал Александр. – У него в этом городе полно друзей. И несколько любовниц. Меня бы не удивило, если бы он от одной женщины пошел к другой. Спирин неравнодушен к слабому полу.
Татаринов поморщился.
– Да уж, эти его слабости, будь они неладны. Изнеженный барчук, этот Спирин. Я всегда считал, что у него для нашего дела кишка тонка. Он всегда был с нами лишь наполовину, а другой половиной у женщины между ног.
– Вы несправедливы к нему, мой друг, – возразил Александр. – Спирин – идеалист.
– Нам идеалисты ни к чему, – заявил Татаринов. – Нам нужны бойцы.
– Нам нужны и те, и другие, – твердо заявил Александр. – Николай предан делу, у него полезные связи, в общем, он незаменим. И вообще, зачем вам вдруг понадобилось его искать?
– Спирин отвечает за связь с нашим доверенным лицом в армии. Он уже должен был получить донесение из Ништада, которое все мы с нетерпением ждем.
Александр кивнул. У всех членов группы была своя роль в операции, каждый выполнял свои задачи, и обширные связи Спирина в Европе делали его идеальным связным.
– Где еще вы его искали?
– Пока нигде. Я подумал, что сначала должен выяснить, знаете ли вы что-нибудь. Ведь к вам стекается вся информация.
– Ну что же, я ничего не знаю. Предлагаю пошире раскинуть наши сети. Я нанесу визит иностранцам, тем французам и англичанам, с которыми Спирин водил дружбу, а вы возьмете на себя его русских приятелей. Если сеть окажется пустой, тогда и начнем волноваться.
– Хорошо. – Татаринов поднялся. – Спасибо за завтрак, князь. Не идет ни в какое сравнение с той дрянью, какой людей кормят в этом захолустном городишке.
– Последний вопрос, Татаринов.
– Да? – Татаринов замер.
– Если Спирин так и не объявится, что именно, по-вашему, могло с ним произойти?
Татаринов покачал головой.
– Только одно, насколько я понимаю, – его взяли люди Аракчеева.
– Я думал, у вас там все под контролем, – резко заметил он Татаринову.
– Это так, но я не могу постоянно следить за ними за всеми, отслеживать каждый их шаг, каждое действие. Вы можете быть уверены в том, что Аракчеев знает все о каждом члене нашей маленькой группы, за исключением… – Татаринов сделал многозначительную паузу, глядя на Александра. – За исключением вас, князь Проков. Вы друг царя, вы докладываете ему о том, как обстоят дела здесь, в Лондоне.
– Это верно, – согласился Александр, почуяв недоброе. – Что вы хотите этим сказать, Татаринов?
– Пока ничего, дай Бог, чтобы мне нечего было сказать и в будущем, – ответил Татаринов, направляясь к двери. – Поговорим сегодня ближе к вечеру?
Александр кивнул:
– В пять часов, в «Черном петухе», на Лин-стрит.
– Я буду вас ждать там ровно в пять.
После ухода Татаринова Александр еще немного постоял у стола. Пока не было никаких оснований подозревать причастность людей Аракчеева к исчезновению Спирина, но от самой мысли о подобной возможности мороз подирал по коже.
Тучи сгущались, что никак не способствовало решению еще одной его проблемы. Идти ли ему к Ливии? Стоит ли предпринимать еще одну попытку разрешить конфликт? Или лучше подождать, пока она успокоится? Он не может выполнить ее ультиматум. Так что ему снова придется лгать. Их брак построен на лжи. Александр сам себе опротивел. Ложью он сыт по горло.
