Несколько секунд Робби медлил с ответом. Юношеское упрямство боролось в нем со здравым смыслом. Однако наконец он согласно кивнул.
— Хорошо, — удовлетворенно проговорил Джонни. — Таким образом ты проживешь гораздо дольше и сможешь еще сколько угодно наслаждаться неотразимыми чарами миссис Барретт. Когда завтра утром я уеду в Голдихаус, то оставлю тебе половину своих людей.
— Кстати, ты знаешь, что она провела целый год в Версале
[13]
? — вспомнив о чарах миссис Барретт, спросил брата Робби.
Джонни это знал, равно как и о некоторых произошедших там эксцессах, напрямую связанных с именем любовницы его брата. Тем не менее он изобразил удивление и, вежливо подняв брови, переспросил:
— В Версале, говоришь? Тогда неудивительно, что ты проявляешь к ней такой повышенный интерес. Еще никому не удалось переплюнуть греховодников, обитающих в Версале, по части искусства прелюбодеяния. Как мило со стороны мистера Барретта, что время от времени он делится своей женой со всем окружающим миром!
— Да, — бархатным голосом согласился Робби. — И я ему за это особенно благодарен. Кстати, почему бы тебе не поужинать с нами этим вечером? Она так мило шепелявит, когда говорит по-французски!
— Спасибо, — вежливо ответил Джонни, — но на сегодняшний вечер у меня уже есть планы.
Дружеское общение между ним и миссис Барретт было невозможным после их последней беседы, в результате которой она прыгнула в свою коляску и умчалась, словно за ней гналась дюжина чертей. Дело в том, что в один из дней на прошлой неделе в ее роскошной квартире, целиком и полностью содержавшейся на деньги Робби, Джонни откровенно заявил ей, что не имеет ничего против дорогостоящих подарков, которыми балует ее его младший брат, однако вместе с тем недвусмысленно предупредил: Робби не имеет опыта версальских хлыщей, считающих порыв честности со своей стороны личной трагедией, и если она попытается шантажировать его, как сделала это с молодым Талье, то он, Джонни Кэрр, сделает так, что миссис Барретт придется провести остаток жизни в Инвернессе рядом со своим престарелым супругом.
— Ты встречаешься с Рокси?
Джонни кивнул.
— Она изумительный собеседник.
— Помимо прочих талантов.
— Конечно, — лукаво улыбнулся Джонни. — Помимо прочих…
Рокси была одной из первых красавиц Эдинбурга, но, кроме ее удивительной красоты, Джонни был также очарован разносторонним умом этой женщины. Она не переставала удивлять его, пересказывая самые последние слухи, новости и скандалы, поступавшие с континента. И откуда только она все это узнавала! Кроме того, Рокси была состоятельной и уже дважды овдовевшей женщиной с целым выводком детей и неугасимой жаждой независимости. Ей вовсе не улыбалось обзавестись третьим по счету мужем, и это было решающим фактором, которым обусловливалась их долгая дружба.
— Ну что ж, значит, в следующий раз увидимся, когда начнет заседать парламент.
— А если я успею разделаться с делами в Голдихаусе, то, может быть, даже двумя неделями раньше. — Подняв руку в предупреждающем жесте и направив на брата указательный палец, Джонни напомнил: — И не забывай об охране. Я никогда не давил на тебя и не указывал, как тебе жить, но в этот раз я от тебя не отстану.
— Даю тебе слово, — еще раз пообещал Робби. — Не беспокойся, если придется махать мечом, за меня это сделают другие. А теперь, если у тебя больше нет для меня неоценимых советов, я, пожалуй, отправлюсь развлекаться.
С этими словами он встал и взял перчатки со стола, на котором в беспорядке были разбросаны морские карты и книги с торговыми отчетами.
— Развлекайся, — ответил Джонни, глядя снизу вверх на своего стройного младшего брата. — Советы у меня закончились.
— Кстати, на тот случай, если в ближайшее время я не встречу Рокси на какой-нибудь вечеринке, поцелуй ее от меня.
— Поцелую, — усмехнулся Джонни. — Даже дважды, потому что она считает тебя «сладеньким».
Робби театрально застонал.
— Честное слово, — продолжал Джонни, — она говорила о тебе с неподдельным восхищением. Дай-ка я припомню, что она сказала еще… Ага, что у нее непреодолимая тяга к молодым людям с рыжими волосами. Так что, когда тебе надоест миссис Барретт, можешь обратить внимание на несравненную Рокси.
В глазах Робби блеснул огонек.
— А ты не будешь возражать? — поинтересовался он.
— С какой стати! — равнодушно откликнулся Джонни.
— Ну-у, просто я думал… Ты ведь встречаешься с ней так давно… — замявшись, пожал плечами Робби. — А, дьявол! — выругался он, окончательно запутавшись и не понимая, говорит ли брат всерьез или подтрунивает над ним. — Короче говоря, увидимся через две недели. — И с этими словами, сконфуженный и покрасневший от смущения, он махнул брату рукой и вышел из комнаты.
10
В то же самое время, когда братья Кэрры приумножали свои богатства, хорошо припрятанное состояние Элизабет Грэм уменьшилось ровно на треть. Однако произошло это по ее собственной воле.
После возвращения в Харботтл в марте Элизабет в результате нелегкой борьбы все же удалось достигнуть перемирия с отцом, однако за это ей пришлось заплатить. Понимая, что он не оставит ее в покое и будет стараться выдать замуж за всякого, кто сможет способствовать его продвижению при дворе или дальнейшему обогащению, Элизабет решила откупиться от отца, отдав ему одну треть того состояния, которое получила в наследство от мужа. Таким образом в жадную пасть Годфри попало ни много ни мало двадцать тысяч фунтов, зато сразу после этого адвокат Элизабет подготовил все бумаги, которые в случае надобности смогли бы защитить се в суде от отцовских махинаций. По закону она и так имела полное право на деньги, оставленные ей покойным Хотчейном, однако теперь это было подтверждено еще и подписью Годфри и, честное слово, стоило потраченных двадцати тысяч!
Несмотря на то что Элизабет никогда не могла полностью доверять своему родителю, а ее телохранитель неотступно следовал за ней и постоянно был начеку, с этого момента она ничего не слышала об отце, и хотя бы это дарило ей покой.
Вернувшись из Голдихауса, она почти сразу уехала в «Три короля» и полностью погрузилась в свои строительные замыслы. Она еще раньше попросила у Монро разрешения периодически обращаться к нему за советами, и теперь они регулярно обменивались письмами. Элизабет самолично принимала участие в разработке многих эскизов и очень гордилась тем, как справляется с этим новым для себя делом.
Несмотря на то что она наняла одного из местных архитекторов, под контролем которого должно было осуществляться строительство, Элизабет то и дело находила поводы, чтобы снова и снова обращаться к Монро за теми или иными советами. Тот, в свою очередь, отправлял ей обстоятельные ответы, а иногда и книги по архитектуре. К июню он в своих письмах уже начал подтрунивать над тем, что они вдвоем целиком и полностью содержат местную почту. А госпожа Рейд, которая называла Элизабет не иначе как «эта милая леди Грэм», повадилась посылать ей даже пироги собственной выпечки и разнообразные хозяйственные мелочи, которые, по ее мнению, могли той пригодиться. В последнее время посылки начали достигать таких внушительных размеров, что в Ридсдейл из Равенсби их приходилось привозить двум здоровякам мужчинам. Что же касается лэйрда Равенсби, то, поскольку с того памятного дня, когда в Раундтри состоялся обмен заложниками, он практически не бывал в Голдихаусе, Джонни узнал обо всем этом только по приезде из Эдинбурга.
