— Ты можешь умереть, подумай, как будет страдать герцогиня, оставшись одна.
— У тебя хорошее чувство юмора, Джордж.
Я, пожалуй, оценил бы шутку, если бы не был так пьян.
— Какая самонадеянность! Кто знает, как сложится судьба!
— Что за наивность, Ратлэдж! Я могу с сотни шагов попасть тебе в правый глаз! А ты говоришь — Фортуна!
— Я надеюсь, что мне поможет Бог!
— Не рассчитывай! Может, ты и выстрелишь удачно, но отнюдь не с Божьей помощью.
— Не тебе рассуждать о Боге!
— Что ж, выбирай оружие, Ратлэдж, или оставь мою жену в покое. Она принадлежит только мне Надеюсь, я выражаюсь ясно?! Коснись ее, обмолвись словом, даже просто подойди к ней, и ты умрешь — Синджин хищно улыбнулся. Герцогиня Сет вне всяческих притязаний; пусть даже сталью дуэльного пистолета, но он заставит всех держаться от нее подальше.
— Выбирай, Ратлэдж! — Даже не взглянув на выигрыш, Синджин вышел. От всей его фигуры веяло той необузданной силой и решительностью, которая заставляет людей уступать и подчиняться. Его появление в бальной зале вызвало легкое оцепенение, ему уступали дорогу. Растерянность, охватившая всех в зале, передалась и музыкантам. Оркестр уже умолк, когда Синджин подошел к Челси. Смерив недобрым взглядом партнера герцогини, который поспешно подался вперед, Синджин обратился к жене:
— Я плохо себя чувствую. Мы едем домой.
— Не устраивайте мне сцен. — Ее большие алмазные сережки ослепительно блеснули, будто подчеркивая значимость ее слов.
— Я настаиваю!
— У меня нет выбора?
— Никакого. — По лицу его скользнуло подобие улыбки, хотя это было скорее выражение нетерпеливого ожидания, вдруг принявшее столь причудливую форму.
А зал, лишь минуту назад игриво-шумный и веселый, вдруг зажил новой, не известной ему доселе молчаливо затаенной жизнью.
Челси никогда не подозревала, какой силой и авторитетом обладает Синджин. Она не могла не заметить, что молодой человек, с которым только что танцевала, боится ее мужа.
— Спасибо, Алекс, вы прекрасный партнер. — Челси виновато улыбнулась. Она уступала.
— Благодарю вас, Босфорд. — Синджин сказал это таким тоном, что у молодого человека надолго пропала охота развлекать его жену.
— Как это глупо, — прошептала Челси, когда паркетный зал, окружавший каждое их движение сотней любопытных взглядов, остался, наконец, позади.
— Лучше сглупить, чем обагрить руки кровью Джорджа Прайана?
— Что случилось? — взволнованно спросила Челси.
— Он хочет ближе узнать тебя.
Синджин и Челси спускались по мраморным ступеням: он впереди, не подав ей руки, не замечая, как она путается в полах своей длинной юбки; Челси придерживала руками пышные складки, мешавшие угадать очередную ступеньку, и вдруг, потеряв равновесие, с легким вскриком упала Синджин резко обернулся и подхватил Челси, не замедляя своего стремительного спуска — Э, да ты пьян! — встревожилась Челси, чувствуя, что он перескакивает сразу через несколько ступеней — Не так уж я и пьян, дорогая! Впрочем, это мне не мешает.
Они прошли только половину пути, и скорость, с которой Синджин преодолевал оставшиеся ступени, захватывала дух.
— Смотри не упади!
— Не волнуйся!
Челси с надеждой посматривала вниз на землю обетованную — последнюю лестничную площадку Наконец Синджин мягко опустил ее на землю. Лакеи открыли перед ними двери.
— Я забыла свой…
— Оставь!
Подъехал экипаж. Синджин помог Челси сесть.
Лошади резво взяли с места. Под дробный перестук копыт, утонув на мягком сиденье, Синджин сказал — Черт вас подери, милая женушка, вы перевернули мою жизнь вверх тормашками.
— Я люблю тебя!
— Ну вот и поговорили! — улыбнулся Синджин. — А я чуть было не убил Ратлэджа.
Сердце Челси радостно забилось. Хотя его слова и не были явным признанием в любви, они согревали его грудь надеждой.
— Пожалуйста, не убивай никого из-за меня. Это уже слишком…
— Дьявол, я никогда не дрался из-за женщин!
— Хэтфилд испугался? — Ей было интересно, как мужчины решают свои споры. Хотя у нее и было три брата, она совершенно ничего не знала о дуэлях и никто никогда не спускал курка за право обладать ею.
— Хэтфилд тоже сошел с ума. Без сомнения, я бы убил его. — Синджину казалось, что он вот-вот задохнется от своего крика, хотя он всего лишь слабо шевелил губами. Устремив взгляд вдаль сквозь стены, погрузился в свои мысли так, что не замечал ничего вокруг.
— А я вот не понимаю, как можно убить человека .из-за каких-то светских приличий.
Его взгляд принял осмысленное, выражение, он медленно приходил в себя и, наконец, ответил:
— Я тоже не понимаю, как женщина может флиртовать со всеми подряд.
Синджин не принимал разговора о дуэлях всерьез, но Челси настаивала:
— Дуэль — это игра?
— Не совсем. — Он утомленно вздохнул, желая положить конец расспросам.
— Тогда что же это?
— Я слишком много выпил, дорогая. Давай поговорим утром.
Убаюканный мерным покачиванием кареты, Синджин заснул, а когда проснулся, они уже стояли у крыльца Сет-Хауса. Он проводил Челси до дверей ее спальни, пожелал спокойной ночи, галантно поклонившись, вышел. Она знала, что Синджин вернулся к экипажу, и даже слышала, как он сказал вполголоса:
— В Брукс.
Глава 37
— Можно войти? — спросила мать Синджина, появляясь в комнате Челси вскоре после того, как та уже разделась с помощью горничной и собиралась лечь спать. Мария Сейнт Джон, все еще облаченная в бальный наряд, извинилась за вторжение.
— Я слышала о шалости сына на рауте у Хетти Майклер, — объяснила она. — С тобой все в порядке?
Челси удивленно подняла брови, поражаясь скорости распространения сплетен и отмечая про себя снисходительное слово «шалость», которым мать Синджина назвала его отвратительную выходку.
— У меня все хорошо. Пожалуйста, пройдите в комнату. И вовсе не стоило так волноваться. Синджин рассердился на Хэтфилда, а не на меня.
Без сомнения, его мать могла заткнуть за пояс женщин моложе ее самой. Одетая в воздушный розовый муслин, слегка припудренная, с цветами в волосах, точно соответствующими ее возрасту, и с ниткой баснословно дорогого жемчуга, обвивавшей стройную шею, Мария Сейнт Джон вступила в комнату с поразительной элегантностью, будто восхищение и уважение окружающих превратились для нее в нечто привычное, обыденное.
«Точь-в-точь как Синджин», — подумала Челси.
