— Почему? Потому что какой-то пьяный переехал этого говнюка
Уэлча?
— Не совсем так, — поправил Майкл. — Я довольно много
вытянул из Дженкинса, из того полицейского, который звонил мне. Кто бы ни сбил
Уэлча, он сшиб его, потом вернулся, переехал его снова и снова вернулся…
— Хватит, — сказал Эрни.
Внезапно его вид стал измученным и испуганным, и Майкл
почувствовал то же самое, что Дэннис почувствовал в День Благодарения: что в
этой усталой безнадежности вдруг промелькнул прежний, настоящий Эрни —
промелькнул так близко, что в тот момент его можно было коснуться рукой.
— Это было… невероятно жестоко, — договорил Майкл. — Так
сказал Дженкинс. Как видишь, это отнюдь не похоже на несчастный случай. Это
больше похоже на убийство.
— Убийство, — ошеломленно повторил Эрни. — Нет, я ни за что…
— Что? — резко спросил Майкл. Он снова схватил Эрни за
локоть. — Что ты сказал?
Эрни посмотрел на отца. Его лицо опять стало похожим на
маску.
— Я ни за что не подумал бы, что такое может случиться, —
сказал он. — Вот и все, что я собирался сказать.
— Я только хочу, чтобы ты знал, — проговорил Майкл. — Они
будут искать какой-нибудь мотив преступления. Пусть даже сомнительный. Они
знают, что случилось с твоей машиной, и паренек Уэлч мог принимать участие в
том деле — или что ты мог подумать, что он принимал участие. Дженкинс может
прийти для разговора с тобой.
— Мне нечего скрывать, — Ну конечно, — Майкл вздохнул. — Ты
опоздаешь на автобус.
— Да, — сказал Эрни. — Мне пора.
Однако он задержался еще немного. Его глаза внимательно
смотрели на отца.
Майклу сделалось немного жарко. Он облизал пересохшие губы и
проговорил:
— Продай ее, Эрни. Почему бы тебе не продать ее? Когда она
будет полностью готова? Ты сможешь выручить много денег. Пару тысяч, может
быть, три.
Казалось, Эрни снова чего-то испугался; впрочем, Майкл мог и
ошибаться. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом, и небольшой сад начал
погружаться в темноту.
— Нет, пап, я не могу продать ее, — произнес Эрни мягко,
точно разговаривал с ребенком. — Сейчас не могу. Я слишком много вложил в нее.
Слишком много.
С этими словами он повернулся и пошел через сад к пешеходной
дорожке. Вскоре звуки его шагов затихли в темноте за оградой.
Слишком много вложил в нее? Так ли? И что именно? Что именно
ты вложил в нее, Эрни?
Майкл посмотрел на кучу пожухлых листьев, а потом обвел
глазами весь сад. Почти везде лежали белые пятна снега, отчетливо проступавшие
в сумерках и ожидавшие скорого пополнения. Ожидавшие зимы.
Глава 32
Регина и Майкл
Регина устала — с недавних пор она стала очень быстро
уставать, — и они пошли в спальню задолго до прихода Эрни. Там они вяло и
безрадостно позанимались любовью (в последнее время они почти всегда занимались
любовью вяло и безрадостно, и у Майкла стало появляться неприятное чувство, что
его супруга использовала половой орган мужа, как некую разновидность
снотворного), а когда после лежали на своей двуспальной кровати, Майкл
невзначай спросил:
— Как ты спала прошлой ночью?
— Неплохо. — ответила Регина. — А что?
— Я вставал часов в одиннадцать, и Эрни еще не спал.
— По-моему, я в час поднималась наверх, — проговорила Регина
и поспешно добавила:
— Только для того, чтобы зайти в ванную комнату. И по пути
заглянула к нему. — Она улыбнулась какой-то виноватой улыбкой. — Старые
привычки долго не умирают, да?
— Пожалуй, — согласился Майкл.
— Он крепко спал. Зря он не одевает пижаму в холодное время.
— Он был в нижнем белье?
— Да.
Он замолчал, устыдившись себя. Вряд ли Регина могла
ошибиться во времени — электронные часы, стоявшие на ее бюро, показывали часы и
минуты так ярко, что принять одну цифру за другую было практически невозможно.
Его сын находился здесь в час ночи, а Уэлч попал под машину в половине второго.
За полчаса Эрни не мог одеться, выйти из дома, добраться до гаража Дарнелла и
оттуда приехать на Кеннеди-драйв. Физически не мог.
Да он и не верил в это. Просто к нему в сердце закрался
какой-то червячок сомнения, и, избавившись от него, Майкл мог спокойно заснуть.
Регина, лежавшая рядом с ним, заснуть не могла. Она
прислушивалась к тишине и ждала, когда внизу хлопнет входная дверь, и это будет
означать, что ее сын вернулся из внешнего мира.
Когда откроется и закроется дверь… когда на лестнице
послышатся шаги ее сына… тогда она сможет заснуть.
Может быть.
Глава 33
Дженкинс
Дженкинс появился у Дарнелла приблизительно без четверти
восемь того же вечера. Эрни как раз закончил работу над Кристиной. Он заменил
антенну, сломанную Реппертоном, на новую и последние пятнадцать минут просто
сидел за рулем, слушая программу «Золотая кавалькада по пятницам», которую
передавало радио WDIL. Эдди Кокран пел «Давайте все вместе!». Перед ним были «Я
победил закон» Бобби Фоллера, «Кричи!» Бадди Холли и другие старые
некоммерческие песенки.
Эрни медленно постукивал пальцами по приборной доске и
рассеянно смотрел на ветровое стекло. Оно было совершенно новым, хотя он не
покупал его (и не заменял), как не покупал (и тоже не заменял) обивку на
сиденьях, распоротых Бадди и его дружками. Под капот он заглянул только один
раз и сразу захлопнул крышку, ужаснувшись тому, что они сделали с двигателем.
Однако сейчас радиатор был целехонек, распределительная
коробка стояла на месте, и свечи исправно подавали искру. Машина работала как
новая.
Но были сны.
Ему снился Лебэй за рулем Кристины, Лебэй в армейской форме,
перепачканной серо-голубой кладбищенской глиной. Кожа Лебэя почти истлела, и
из-под нее высовывались белые кости. В глазницах черепа было пусто и темно (но
что-то извивалось внутри — да, там что-то было). А затем зажигались передние
фары Кристины и пронзали кого-то насквозь, как насекомое на белом квадрате
почтовой бумаги. Кого-то знакомого.
Шатуна Уэлча?
Может быть. Но Эрни казалось, что лицо человека меняло черты
с той же стремительностью, с какой Кристина приближалась к нему: то было лицо
Реппертона, то Сэнди Галтона, то заплывшая физиономия Уилла Дарнелла.
