— Сэр? — осторожно спросил оператор.
Ингалятор лежал на полу. Уилл выпустил трубку телефона и
нагнулся.
Взревев двигателем, Кристина снова разогналась и врезалась в
дом. На этот раз деревянная панель не выдержала. Стена проломилась, и
искореженный капот машины очутился в комнате. Она была внутри, он чувствовал ее
жар и запах выхлопных газов.
Днище Кристины наткнулось на что-то, и она дала задний ход,
унося на себе остатки оконной рамы и куски штукатурки. Однако она смогла
вернуться через несколько секунд и теперь могла… могла…
Уилл схватил ингалятор и опрометью бросился к лестнице.
Миновав половину ступенек, он вновь услышал рев двигателя и
оглянулся.
С высоты зрелище походило на ночной кошмар. Он увидел, как
Кристина набирала скорость, мчалась по заснеженной снегом поляне, — видел, как
на ходу, словно пасть красно-белого аллигатора, открывался и закрывался тяжелый
капот. Затем она мощным ударом протаранила остатки стены под окном и ворвалась
в комнату, разметая по ней мелкие щепки и куски деревянной панели. Лучи ее фар
взметнулись под потолок, опустились, и теперь она была внутри, она была в его
доме, и сразу погас свет, потому что она разорвала электрический кабель,
проложенный в стене. За ней осталась огромная, черная, зияющая пустота.
Уилл завопил, но не услышал собственного голоса,
заглушенного сумасшедшим воем ее двигателя. Глушитель, который поставил на нее
Эрни — одна из немногих вещей, которые он действительно поставил на нее, —
отлетел в сторону вместе с частью выхлопной трубы.
«Фурия» взревела, развернулась в комнате, сшибла кресло и
рванулась к лестнице. Под полом что-то заскрипело, и Уилл мысленно закричал:
«Да! Проломись! Ну проломись же! Пусть эта проклятая машина
провалится в подвал! Посмотрим, как она будет выбираться из него!»
Однако пол выдержал, по крайней мере на этот раз.
Оставляя на ковре белые зигзагообразные отпечатки
протекторов, Кристина промчалась через комнату и ударилась в лестницу. Уилла
отбросило к стене. Ингалятор выпал из руки.
Кристина отъехала назад, раздавила телевизор «Сони»,
хлопнувший под колесами трубкой кинескопа, и снова рванулась вперед. От
последовавшего удара лестница покосилась. Увидев прямо под собой покореженный,
горячий кузов, Уилл стал карабкаться наверх. Он задыхался от выхлопных газов,
ему не хватало воздуха и ингалятора.
Он добрался до последней ступеньки раньше, чем Кристина еще
раз врезалась в лестницу. У него кружилась голова и бешено колотилось сердце.
«Наверх, — стучала в его висках спасительная мысль. — Наверх, в мансарду. Там я
сумею найти выход. Да, там я… о Боже… Боже… О БОЖЕ…»
Внезапно острая боль пронзила все его тело. Сердце как будто
проткнули сосулькой. Левая рука сразу отнялась. Он пошатнулся. Одна нога
сделала неловкий взмах над пустотой, и он полетел вниз, хватаясь рукой за
развевающиеся полы халата.
Он упал прямо под колеса Кристины. Она с размаху наскочила
на него, тяжелым ударом отбросила к лестнице, отъехала назад и еще раз наехала
на безжизненное тело.
Из-под пола доносился все усиливающийся скрип деревянных
балок. Она остановилась посреди комнаты, как будто прислушивалась. Две ее
камеры были спущены, третья прогнулась, и обод почти касался изжеванного ковра.
Вся левая сторона кузова была вмята внутрь.
Затем рычаг переключения скоростей повернулся и замер в
положении заднего хода. Двигатель взревел, и она поползла к бреши в стене дома.
На снегу ее задние колеса долго не могли найти сцепления. Из-под днища
вырывались клубы едкого темно-серого дыма.
Вырулив на дорогу, она повернула в сторону Либертивилла.
Коробка скоростей была повреждена, и от дома Уилла Дарнелла Кристина отъезжала
на первой передаче. На заднем бампере и на крышке багажника несколько минут
переливались красноватые блики. Они погасли, когда она удалилась на четверть
мили.
Она двигалась медленно, ее водило из стороны в сторону, как
старого пьяницу, бредущего по аллее. Густой снег несся ей навстречу. Дул
сильный ветер.
Одна из ее разбитых передних фар замигала и осветила дорогу.
Одна из спущенных покрышек начала наполняться воздухом,
затем — другая.
Исчезли клубы едкого темно-серого дыма.
Двигатель перестал чихать и заработал ровно и мощно.
Стал выпрямляться помятый капот, на ветровом стекле сначала
уменьшились, а потом совсем пропали многочисленные трещины; ободранные места на
кузове вновь становились красными, как будто наполнялись кровью.
Зажглась вторая передняя фара — одна лампа за другой; теперь
машина уверенно прокладывала дорогу в буре, бушевавшей над занесенной снегом
землей.
Счетчик пробега ровно и без остановок крутился в обратную
сторону.
Сорок пять минут спустя она стояла в пустом гараже, уже не
принадлежавшем Уиллу Дарнеллу.
В темноте слышался треск остывающего металла.
Часть III
Кристина - песенки тинэйджеров о смерти
Глава 42
Ли снова наносит визит
За пятнадцать минут до прихода Ли я еще раз прочитал
питсбургскую газету, на первой полосе которой была напечатана фотография дома
Уилла Дарнелла. Глядя на снимок, можно было подумать, что какой-то сумасшедший
наци на своей «Пантере» протаранил стену несчастного особняка. Мне снова стало
не по себе. Его вид говорил о случившемся больше, чем заголовок — СТРАННАЯ
СМЕРТЬ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПРЕСТУПЛЕНИИ. СООБЩНИКИ ЗАМЕТАЮТ СЛЕДЫ? Однако нужно
было пролистать несколько страниц, чтобы узнать еще кое-что. Вторая статья была
значительно меньше, потому что Уилл Дарнелл «подозревался в преступлении», а
Дон Ванденберг был всего лишь неприметным рабочим на бензозаправочной станции.
УБИТ СЛУЖАЩИЙ АВТОСТАНЦИИ — было написано в заголовке. Далее
следовала только одна колонка текста. Он заканчивался высказыванием шефа
полиции Либертивилла, который предполагал, что наезд совершил какой-нибудь пьяный
или накурившийся наркотиков водитель. Ни та, ни другая статья не делали попыток
связать две смерти, разделенные десятью милями пути по занесенной снегом
дороге. Но я мог сопоставить оба происшествия. Я не хотел, но не мог ничего не
видеть. И разве утром мой отец не посмотрел на меня своим прищуренным взглядом,
перед тем как с мамой и Элли ушел из дома? Мне показалось, что он намеревался
сказать что-то, — и я не знал, чем мог ему ответить. Когда он ушел, я вздохнул
с облегчением.
В дверь позвонили.
— Входите, открыто! — прокричал я и не без труда встал на
костыли.
