Он рассказывал, что путешествовать с медведем было непросто, но в атмосфере хорошего настроения, которое тот каждый раз создавал, клиенты, даже самые осмотрительные, охотнее расставались со своими экю. Медведь умел танцевать и показывать кое-какие трюки. Кроме того, он был непобедимым борцом. В деревнях с ним мерялись силой самые крепкие парни. Как благородный спортсмен, поначалу он давал им какой-то шанс, а затем как бы ненароком, одним взмахом лапы опрокидывал на землю.
— Уилаби… — задумчиво проговорил преподобный Пэтридж, — мне кажется, я встречал пастора с такой фамилией где-то в районе Уатэртауна.
— Вполне возможно, — признался торговец. — Мой друг — медведь был так похож на этого почтенного священника, которого я очень боялся, хотя он и казался мне забавным, что я и назвал косолапого его именем.
— Какой неуважительный поступок, — строго сказал Томас Пэтридж и тут же пригрозил:
— У вас могут быть серьезные неприятности…
— Коннектикут не Массачусетс, ваше преподобие. У нас все либералы и любители посмеяться.
— Страна трактиров, — пробурчал пастор, — ром у вас начинают пить со дня рождения.
— Зато у нас есть собственная конституция, и в угоду Господу Богу мы не путешествуем по воскресеньям.
Очень довольный собой Илай Кемптон начал расхваливать свой товар: табак, святые образы, кружева, часики. У него было все, что могло привлечь жителей, а точнее, жительниц самых отдаленных поселков. Занимаясь прибрежной торговлей, он побывал во всех уголках всех без исключения бухт и лучше других знал, где что можно было достать, чего не хватало жителям тех или иных поселков, что наполняло блеском глаза одной девушки и вызывало гримасу у другой, что нравилось внукам и дедушкам, что могло доставить радость в самой убогой хижине.
Он рассказал, что направляется сейчас на остров Барклед, к востоку от Пенобскота, чтобы купить там шерстяные ткани цвета индиго и ярко-красных тонов. Такая краска получалась благодаря обилию самых различных цветов на овечьих пастбищах. Кроме того, обитатели этого острова торговали с кораблями, приходившими из Карибского моря, смолистым соком акации катеху.
«Но ведь этот остров должен быть расположен неподалеку от Голдсборо, — отметила про себя Анжелика, — там будет интересно сделать кое-какие покупки».
Илай Кемптон знал о Голдсборо только понаслышке, потому что раньше там не было его обычных клиенток — жен колонистов.
— Теперь там есть женщины, и я буду вашей первой покупательницей, — сказала Анжелика.
Не скрывая восторга, торговец опустился перед ней на колени, но, как оказалось, это ему понадобилось прежде всего для того, чтобы снять мерку с ее ног. Без конца путешествуя, он обучился сапожному ремеслу и теперь обещал Анжелике сшить из мягкой кожи пару очаровательных туфель со шнурками, подчеркнув, что его шнурки самые прочные, потому что он ставит на концы медные защипочки. На севере есть остров Лис, где живет старый одинокий шотландец, который выделывает для него самые мягкие кожи… Все это, конечно, осуществимо при условии, что его поставщики-англичане не были оскальпированы индейцами и не отправились в мир иной.
Между тем, хозяин барки вел свое суденышко, храня полное молчание и не обращая никакого внимания на пассажиров. Про него словоохотливый торговец рассказал, что зовут его Джек Мэуин, и что встретил он его в нью-йоркском порту. Характер у него не из легких, но управляет баркой он просто замечательно.
И действительно, Джек Мэуин проходил опасные течения и пороги с такой мастерской беспечностью, что это казалось каким-то чудом.
Юнге он доверял лишь некоторые маневры с малым фоком, сам же, не выпуская из рук штурвала, управлял главным парусом, иногда используя для натяжки каната большой палец ноги.
Если бы сохранилась хорошая погода, путешествие должно было завершиться быстро. Однако, через несколько часов Анжелика с тревогой заметила, что лодка упорно идет к югу. На вопрос, который она ему задала, Джек Мэуин не ответил, сделав вид, что ему непонятен ее ломаный английский язык. Тогда преподобный отец Пэтридж торжественно приказал ему отвечать, когда к нему обращаются. Наконец, глядя куда-то в сторону, Мэуин пробормотал сквозь зубы, что для того, чтобы выбраться из этой чертовой кучи островов бухты Каско, не оставив здесь и лодки, и своей шкуры, надо спуститься до Портленда и там поймать течение между островом Пике и островом Кашинг, который еще называют Белая Шапка. Пока он не увидит Белую Шапку, заключил он, самый короткий путь — курс на юг. При этих словах маленький Сэмми, выпучив глаза, начал следить за появлением пресловутой Белой Шапки.
Недовольный непочтительностью английского лодочника к духовному лицу, преподобный отец Томас с подозрением взглянул на него и стал бормотать нечто вроде того, что, вполне возможно, хозяин лодки — вирджинец, а известно, что жители этой колонии почти сплошь — разбойники с большой дороги, бездельники, ссыльные и прочие отбросы человечества… И что даже если они и разбогатели благодаря своему вирджинскому табаку, это не значит, что у них есть право на нечестивое поведение в Массачусетской бухте. Заодно он прочитал мисс Пиджон лекцию по истории Вирджинии, в то время как Адемар, лишь наполовину понимавший его слова, причитал:
— Если это ссыльный, а он так и выглядит, то он вполне может оставить нас на необитаемом острове…
— Здесь нет ни одного необитаемого острова, бедняжка Адемар, — успокоила его Анжелика.
Картина была совершенно необычайной: одинокая барка между небом и морем, между скалами и отмелями, а вокруг, как в калейдоскопе, паруса, каноэ, деревянные домики, верфь, рыбацкие лодки на мостиках, вдали несколько пузатых барок, костры на берегу, вокруг которых суетятся люди в ярких лохмотьях, плавящие вар, размешивающие в огромных котлах тюлений и китовый жир; рыбаки в шерстяных шапочках, просушивающие сети, сортирующие устриц; собиратели съедобных ракушек — мужчины в черных островерхих шляпах и темных сюртуках, женщины в белых чепчиках, синих и черных платьях: эти готовятся к пикнику, будут варить на костре собранные дары моря…
Вот уже более полувека архипелаг Каско был заселен шотландцами, ирландцами, англичанами и даже французами-гугенотами; когда начинали идти треска и тунец, сюда же стекались мальвинские, дьепские, бостонские раболовецкие флотилии, баскские китобои; в те жаркие дни конца тропического июня-месяца здесь было также множество беженцев из мест, подвергшихся кровавым набегам индейцев.
Повсюду виднелись лодки, нагруженные оловянной посудой, библиями, старыми мушкетами. После низовьев Кеннебека и Андроскоггина абенаки пронесли свои факелы поджигателей через Нью-Эваник, Брансуик-Фрипорт, Ярмут, Фалмут, Портленд, на юге пылали Сако и Биддельфорд Когда к концу дня барка оказалась в устье маленькой речки Презумпскот, в двух милях от Портленда, в воздухе стоял запах дотлевавших пожарищ и полусгнивших трупов, и только легкий бриз доносил иногда с суши бальзамное благоухание сосен. Лодка была уже в нескольких кабельтовых от берега, качка усилилась, и пассажиры опасливо смотрели на приближающиеся скалы, вокруг которых вскипала пена. Они то и дело с тревогой взглядывали на Джека Мэуина, который, казалось, ничего не замечал, полностью доверяя своему чутью.
