Книга Лесной замок, страница 14. Автор книги Норман Мейлер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лесной замок»

Cтраница 14

Прежде чем пожениться, они прожили вместе почти три года, а теперь, когда Анжеле исполнился только годик, ее мать серьезно заболела. Многое свидетельствовало о самом настоящем душевном расстройстве. Ее бросало то в жар, то в холод; она веселилась и тут же впадала в истерику; она полностью утратила интерес к мужу и оказалась не способна надлежащим образом заботиться о детях. Какой-то врач сказал ей, что у нее начинается туберкулез. Клару выписали из Вены сидеть с Алоисом-младшим и Анжелой буквально в тот же день, когда Фанни съехала с постоялого двора в Браунау и перебралась в городок Лах, в самом центре лесного массива Лахенвальд (Смеющийся Лес), но ни это название, ни чистый лесной воздух ей не помогли. В Лахе она прожила десять месяцев — и там же и умерла.

Книга третья МАТЬ АДОЛЬФА

1

В эти последние месяцы Клара навещала больную чаще, чем Алоис, и обиды, которые успели причинить друг дружке женщины, оказались практически забыты. В первый же приезд Клара рухнула на колени перед кроватью, на которой лежала Фанни, и сказала:

— Ты была права. Не знаю, сумею ли я сдержать клятву. Фанни, в свою очередь, заплакала в голос.

— Ты сумела бы, — сказала она. — Но теперь я тебя от нее освобождаю. У нас с ним все кончено.

— Нет, — воскликнула Клара, — мое обещание остается в силе! Оно теперь незыблемей, чем когда-либо.

В тот миг ей показалось, будто она наконец поняла, что это за штука такая — истинное самопожертвование. И она пришла в экстаз. Ее учили приуготавливать душу именно к таким высоким, очистительным мгновениям. Ее учил этому отец — или, вернее, так называемый отец, — старый Иоганн Пёльцль, который не любил никого, кроме Господа. «Любовь к Господу нашему Иисусу Христу переполняет меня каждый день и составляет главное содержание моей жизни», — внушал он ей, будучи и впрямь благочестивее не только любого другого мужика, но и любой бабы во всем Шпитале. Часто за ужином, после благодарственной молитвы, он говорил Кларе (особенно с тех пор, как ей стукнуло двенадцать), что пожертвовать тем, чего тебе сильнее всего хочется, это кратчайший путь осознать величие Страстей Христовых. Причем жертвовать нужно не только вещами и помыслами, но и заветными мечтами. В конце концов, разве Господь Бог не принес в жертву собственного Сына?

Клара изо всех сил старалась умерить желание к дядюшке Алоису. Желание, так и не оставившее ее ни за те четыре года, что она проработала на Анну Глассль, ни за следующие четыре года, проведенные в квартире у старой дамы из Вены, которая коротала время, попеременно браня служанку или считая столовое серебро. Эта дама была воистину гением подозрительности, ее раздражал и настораживал сам факт того, что все серебро при каждом новом подсчете оказывалось в целости и сохранности, потому что манию преследования, не находящую подтверждений, переносить куда тяжелее, нежели смириться с пропажей одного-другого ценного предмета. Старая дама втайне гордилась тем, как безукоризненно ведет дом ее компаньонка, однако непрошибаемая честность Клары сводила ее с ума.

Давным-давно — и словно в воздаяние за то, что тяжко согрешила с Алоисом, — Иоганна превратилась в прекрасную домохозяйку и воспитала такой же дочь. Могло показаться, будто эти две женщины, окруженные призраками умерших, преисполнены решимости сохранять остатки того, что могло бы стать большой семьей, непрестанно борясь с грязью, пылью, табачным пеплом и угольной золой, отмывая и протирая горшки, тарелки, чашки и ложки с вилками.

И в услужении у чужих людей Клару отличало точно такое же усердие. Даже отменно владея тем или иным навыком, работать по дому следовало трепетно и самозабвенно: в противоположном случае не добьешься надлежащего результата. Но самопожертвованием такие труды не были. Самопожертвование поселилось у нее в груди, глухой болью по соседству с сердцем. Как ни хотелось ей сойтись с Алоисом, как часто ни снился он ей по ночам, она считала себя обязанной ежевечерне (едва уложив спать мальчика и малютку) противиться его натиску. Не проходило и вечера в «Поммерхаусе», лучшей гостинице Браунау (куда они переехали), чтобы Алоис не пялился на нее весьма недвусмысленно. Чуточку захмелев от трех кружек пива, пропущенных в обществе того или иного офицера таможни, прежде чем вернуться в «Пом-мерхаус» на ужин, приготовленный Кларой в гостиничной кухне и ею же сервированный в номере, он ел с большим аппетитом, ел молча, ел, время от времени кивая в знак одобрения. Затем, перейдя в гостиную, принимался глядеть на нее во все глаза — глядеть с неприкрытым вожделением. Мысленно он раздевал ее и ощупывал сверху донизу. У нее вспыхивали щеки, у нее начинало остро жечь между ног, ее дыхание жадно впивало густой мужской запах его дыхания. Стоило мальчику или малютке вскрикнуть, Клара тут же срывалась с места. Ей казалось, будто ее окликает Фанни из далекого Лахенвальда. И тут же все ее тело пронзала судорога разочарования.

Алоис частенько расписывал собутыльникам, какие у Клары красивые глаза. Глубокие, светлые, влюбленно на него взирающие.

А почему бы, собственно говоря, и нет? Алоис считал себя безупречным представителем мужского племени. Кто, кроме него, мог бы похвастаться истинным бесстрашием (оно же наплевательство) перед Господом? Другого такого смельчака просто не было. Он постоянно бравировал тем, что никогда не заглядывает в церковь. Не говоря уж о том, чтобы пойти к исповеди. Да и не ровня ему какой-нибудь приходской священник. Алоис служит не Богу, а кесарю — и с него (а также для него) этого более чем достаточно. Неужели Господь вздумает покарать человека, верой и правдой служащего своему императору?

Всего неделю назад один из двоюродных братьев поинтересовался у Алоиса, нельзя ли подыскать его сыну, только что достигшему совершеннолетия, местечко в Министерстве финансов. Алоис написал в ответ:

Только пусть он не думает, будто это забава, потому что в таком случае его ждет жестокое разочарование. Ему предстоит демонстрировать абсолютное повиновение начальству на всех ступенях служебной лестницы. Кроме того, ему надо будет многому научиться, особенно с оглядкой на скудное образование, полученное им прежде. Люди, сильно пьющие, ухитряющиеся влезть в долги, играющие в азартные игры или ведущие аморальный образ жизни, у нас на службе не задерживаются. Наконец, надо быть готовым идти или ехать, куда пошлют, в любое время суток и без оглядки на погодные условия.

Разумеется, написал он это совершенно искренне, и осуждение аморального поведения не звучало в его устах лицемерием. Аморальность — и Алоис прекрасно понимал это — нельзя смешивать с тем, что происходит в вашей личной жизни. Аморально ведет себя взяточник, принимающий мзду у контрабандиста, тогда как личная жизнь чересчур сложна, чтобы о ней можно было судить со стороны. Он не мог быть на все сто процентов уверен в том, что Клара доводится ему родной дочерью, — в конце концов, с какой стати верить на слово Иоганне Гидлер-Пёльцль? Разве женщины не самые лживые существа на свете? Она уже тут! Откуда ему знать, правда это или нет?

Так или иначе, и такую возможность не следовало сбрасывать со счетов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация