Онлайн книга «Богиня прайм-тайма»
|
Ники из поисков моментально выключился – флиртовал с прибывшими француженками. То, что они только прилетели, было видно за версту – ухоженные гладкие лица, чистенькие джинсики, косыночки, шарфики, маникюр и общая радость жизни. По сравнению с ними Ольга моментально почувствовала себя грязной оборванной старухой. Все вместе они весело и не правильно говорили по-английски, ибо Ники по-французски вовсе не говорил, а она, всеми забытая и покинутая, двинулась дальше искать свою посылку. Именно так она о себе и думала в данный момент – покинутая и забытая. После нескольких бесцельных заходов в заполненные людьми тесные комнатенки с голыми стенами и неизменными циновками на серых глиняных полах посылка нашлась. Ее прислала какая-то неизвестная Валя из Парижа. Ольга понятия не имела, что это за Валя и откуда она взялась. К коробке прилагалось письмецо в длинном конверте, и Ольга села прямо на пол в людном коридоре, чтобы прочесть его как можно скорее. Бумажка была хрусткая и беленькая, похожая на тех самых француженок, и еще добавила Ольге уныния. “Оленька, – было набрано стандартным компьютерным шрифтом, – я узнала, что ты в Афганистане. Мне сказал Рене Дижо, с которым ты в прошлом году летала в Пхеньян. Я очень за тебя волнуюсь. Робер улетает в Кабул, и я решила с ним отправить тебе небольшую посылку. Здесь все, что ты любишь, а на кассете наш последний выходной в Довиле, помнишь? Я не знаю, можно ли передавать через границу кассеты, но даже если она пропадет, не беда, у нас есть копия. Возвращайся скорее и немедленно позвони мне, как только появишься в Москве, я беспокоюсь о тебе. Валя Сержова. Сто лет не виделись!” Ольга дочитала до того, что они так долго не виделись, и стала читать сначала. Дочитала и опять начала, Тут в коридор влетел Ники. Очевидно, у француженок обнаружились какие-то дела, сам бы он от них ни за что не отстал – Казанова чертов!.. Он пробежал глазами толпу, Ольгу не заметил и рванул было дальше, но вернулся – попятился, вытягивая шею, споткнулся, чуть не упал, толкнул толстого дядьку в оранжево-желтом одеянии буддийского монаха и пробормотал почему-то: – Пардон, мадам. – Какая я тебе мадам! – возмутился дядька по-русски. – Мадам!.. Осатанели все! – Ты чего тут сидишь? – спросил Ники у Ольги. – А где мне сидеть? – Где посылка? Ольга кивнула на белую коробку, и Ники моментально подхватил ее – должно быть, чтоб не сперли. Посылка была довольно тяжелой. – А что там есть? – Одной рукой Ники держал коробку, а другой пытался подковырнуть крышку, чтобы посмотреть. Вдруг там и вправду колбаса, или чай, или ветчина в большой розовой банке, или… – Там кассета о нашем последнем дне в Довиле. Ники перестал ковырять крышку и снизу вверх мотнул головой, спрашивая – ты о чем? – О… каком дне в Довиле?.. – Последнем. Ты что, не слышал? Ольга поднялась и отряхнула пыльные ладони о пыльные джинсы. – Пошли, Ники. – Дай почитать. Он выхватил у нее письмо, пробежал глазами, сунул ей обратно и перехватил коробку. – Ну и что тебя смущает? Письмо как письмо. Видишь, она в беспокойстве. Ребят нашла, чтобы они тебе ящичек передали. Слушай, а когда ты в Пхеньян летала?.. Пропустив вперед каких-то молодых мужиков в камуфляже, они выбрались во всегда запруженный народом двор Евровидения и зашагали к “роверу”. – Ольга! – А?.. – Что-то я забыл про Пхеньян. Они остановились возле машины, и Ники поставил коробку на капот. Ольга посмотрела на него. – Ники, я никогда не летала в Пхеньян. Я никогда не была в Довиле. Понятия не имею, что это за “последний день”. Чушь какая-то. Ники почесал руку, а потом шею. – Ну, черт его знает… Может, ты забыла просто… – Ники, ты когда вернулся из Сердобска? Он сверху глянул на нее и пожал необъятными плечами. – Ну да. Ты не была в Пхеньяне, а я не был в Сердобске. Ты точно знаешь, и я точно знаю. Логично. Она полезла в машину, а Ники затолкал посылку на заднее сиденье и плюхнулся рядом с Ольгой. – Давай только сразу посмотрим, что там, – попросил он жалобно и запустил двигатель. Ольга рассеянно кивнула. Он сдал назад, дернул рычаг и стал осторожно выбираться из многолюдного двора. – Ну, и что это за Валя? Откуда ты ее знаешь? – Ники, – сказала Ольга, помолчав секунду. – Я не знаю никакой Вали. * * * – Алексей Владимирович, Песцов на второй линии. Поговорите? Бахрушин читал бумаги и не сразу сообразил, кто и чего от него хочет. Он некоторое время смотрел на огромный плазменный экран, в котором без звука шел сериал про хороших бандитов и плохих ментов – краса и гордость нынешнего сезона, – потом перевел взгляд на свой мобильный телефон, а после на селектор. – Алексей Владимирович?.. – Да, – сказал он, сообразив. – Поговорю. Разговор был не слишком приятным, но тянуть с ним Бахрушин не стал – он никогда не тянул с трудны-, ми вопросами, предпочитал решать их быстро и часто из-за этого попадал в ловушку. Для некоторых трудных вопросов требовалось время, и больше того, по прошествии этого самого времени их можно было вовсе не решать. Он знал это и все равно предпочитал не тянуть. Песцов был “директором дирекции развлекательных программ” – вот как красиво и благозвучно называлась его должность! – и хлопотал о деле, в которое Бахрушину ввязываться не хотелось. Бахрушин должен был или сию же минуту сказать, что он Песцову не помощник и не соратник, или, наоборот, взять на себя все его проблемы. – Алексей? – Здравствуй, Паша. – Ну, как там Ольга? Бахрушин помолчал – дежурный вопрос, должен последовать дежурный ответ. – Все нормально, спасибо, Паша. – Я вчера в восьмичасовом выпуске видел ее. Материал был хороший. – Хороший, – согласился Бахрушин. Зажигалка лежала далеко, и он рассматривал стол, соображая, чем бы ее подцепить. Попалась газета “Коммерсант”, и Бахрушин подцепил ей. – А снимал кто? |