— Не правда, — невозмутимо заявила Таня, — так они тебе
сказать не могли. А про полис все верно. Есть полис — есть медицинская помощь.
Нет полиса — нет помощи. Как во всех цивилизованных странах.
— Я… умоляла. Я… очень просила, — голос у Варвары стал совсем
хриплым, — я думала, что они приедут и спасут его. Столько крови!..
— Тихо! — приказала Таня. — Давай пошли. Быстро. И не смей
реветь.
Димка лежал на полу в большой комнате — на диван Варвара не
смогла его затащить. Он лежал на полу, накрытый клетчатым пледом и коротко и
шумно дышал.
Таня встала на четвереньки и заглянула сначала с одной
стороны, потом с другой. Потом взяла его руку и подержала. Потом по очереди
оттянула каждое веко.
— Да разве это много? — вдруг спросила она. — Ты не видала,
когда много, дорогая!
— Че… чего много? — Варваре было так холодно, что зубы
беспорядочно стучали друг о друга. Ей казалось, что Таня слышит, как они
стучат, и было стыдно.
— Крови, чего, чего! Ее нет почти, а ты говоришь — лужа!
Ничего и не лужа. Так, побрызгало чуть-чуть. Посвети мне.
— Как?
— Возьми торшер, — нараспев сказала Танька и заползла с
другой стороны, — включи его, наклони и посвети мне. Я ни черта не вижу.
Варвара кинулась исполнять поручение, зацепилась ногой за
давешний пакет с хлебом, чуть не упала и стукнулась лбом о косяк.
— Ты полегче, — велела Таня, не отрываясь от Димкиной
головы, — я тебя сейчас зашивать не могу.
— Что с ним, а? — Держа торшер за деревянную ногу, Варвара
подтащила его поближе и сильно наклонила. — Что с ним, Тань? Это… очень
серьезно?
Желтый свет залил запрокинутый Димкин лоб, и Танины руки, и
цветастый ковер с узором.
— Так, так, — себе под нос говорила Таня и поворачивала Димкину
голову в желтом круге, — оч-чень, оч-чень хорошо.
Димка неожиданно захрипел, дернулся и открыл глаза —
совершенно бессмысленные.
— Тихо, тихо, милый, — коленом она прижала его руку,
поднявшуюся было, — лежи спокойненько. Самое главное не дергайся, не мешай мне,
и все будет хорошо.
Варвара вдруг вспомнила, что в прошлом году на каком-то
медицинском празднике в поликлинике говорили, что Таня — Татьяна Васильевна —
очень хороший врач.
Она хороший врач. Она сейчас все исправит. Она спасет Димку
и… вылечит его страшные раны. Ничего. Все обойдется.
— Нужно зашить. Здесь и здесь. Кости целы, насколько я могу
судить. Конечно, хорошо бы на рентгене посмотреть, может, трещины, но так, на
первый взгляд…
— Варвара?.. — спросил Димка и сделал усилие, чтобы поднять
голову. На лбу надулись вены.
— Лежи, лежи!..
— Варвара, возьми его за руку, — скомандовала Таня, — так,
чтобы он тебя видел.
Кое-как перехватив торшер, Варвара опустилась на корточки и
схватила Димкину руку. Рука была большая и холодная. Варвара подтянула плед
повыше.
— Варвара, что… случилось?
Она молчала, стискивала его руку. Танька ползала на карачках
у него за головой.
— Это мы у вас хотим спросить, что случилось, дорогой
скотовод из Аризоны, — сказала она и повернулась так, что оказалась с ним нос к
носу. Димка моргнул, стараясь сфокусировать на ней расплывающийся взгляд. Таня
внимательно следила за ним. — Мы пришли, а вы лежите. Что такое?
Димкины губы шевельнулись, и Варвара с изумлением поняла,
что он улыбнулся.
— Я увидел привидение, — сообщил Димка, — я увидел
привидение, упал и ударился головой о каминную решетку.
— Он шутит, — успокоила Таня всполохнувшуюся Варвару, —
насколько я могу судить, он не спятил, а просто шутит.
— Я не спятил, — подтвердил Димка и вдруг быстро сел, задев
Таню носом по подбородку.
— Димка!!
— Я же тебе велела его держать!..
— Я держала!..
— Вижу, как ты держала!
— Димка, ляг сейчас же!
Он посмотрел сначала на одну, потом на другую и, кряхтя,
поднялся на ноги. И тут же сел на диван, придерживая рукой голову.
— Вы что, осатанели в своей Пенсильвании?! Я вам ясно
сказала — лежать!
— Прошу прощения, — выговорил галантный Димка, губы плохо
его слушались, — но ничего такого вы мне не говорили.
Таня посмотрела на Варвару, а Варвара — на Таню.
— Так. Принеси мне мою сумку. Поставь воду. Мне надо
вскипятить шприц. У тебя есть стерильные бинты?
— Не знаю.
— Дура, — обозлилась Таня, — я тебе в прошлый раз привозила.
Пусти, я найду.
— Что случилось? — одновременно спросили друг у друга Димка
и Варвара, как только Таня вышла.
— Я приехала с работы, — сказала Варвара, рассматривая
бледное лицо с синевой вокруг глаз и проросшей очень светлой щетиной, — дверь
открыта. А ты в коридоре на полу. Лежишь. Я… думала, ты… умер.
— Мне пить очень хочется, — заявил Димка и облизнул сизые
губы, — можно?
— Сейчас, конечно! Сейчас я принесу, — засуетилась Варвара,
— Тань, можно ему попить?
— Да. Я дам.
— Я спал, — сообщил Димка, — и проснулся от того, что
открылось окно. Хлопнула створка. Оно, наверное, не было закрыто.
Конечно, оно не было закрыто. Варвара всегда оставляла щель,
чтобы проветривалось. Она была поборницей свежего воздуха.
— Я встал. Вышел в коридор. Увидел, что входная дверь тоже
открыта. Я думал, это ты пришла… Он замолчал, потому что вдруг стало страшно.
* * *
Он вышел в тесный коридор и увидел клин жидкого света из
приоткрытой входной двери. Он нацепил очки, которые держал в руке, потому что
без них совсем плохо видел, и тут понял, что не один в тесной прихожей. Шее
сбоку стало щекотно, и он знал — это от того, что кто-то рассматривает его из
темноты.
Он стоял неподвижно и ждал — это сейчас произойдет. Он ждал
целую секунду, как будто смотрел, как падает из деревянных пазов лезвие
гильотины — прямо в середину его слабой, беззащитной, человеческой шеи, и он
уже ничего не может изменить.
Стремительное движение, взрыв в голове, и все. Гильотина
упала, перебив артерии, вены и сухожилия, и голова покатилась. Отвратительная
мертвая человеческая голова с мучительно и постыдно высунутым языком — его
собственная.
