И горе вам, идущему на водопой, если, проходя, вы как-то обозначите интерес, хоть словом, взглядом или чихом. Потому что от малейших вибраций ветка хрустнет и на вас обрушится это всё:
→ нервность и слезливость;
→ звериная неудовлетворённость имеющимися мужчинами;
→ сосущая эмоциональная пустота;
→ скука, полное неумение себя занять;
→ сознание собственной исключительности;
и ещё много неведомых жидкостей и липкостей. И всё это вы теперь обязаны утешить, удовлетворить, наполнить, развлечь и возвеличить.
Почему именно вы? Ну так «жил-был мальчик, сам виноват» – вы же посмотрели? сказали? чихнули?
То есть соблазнили, и теперь она отдала вам своё девство. Ерунда, что ей сильно за тридцать, да и не было ничего, всегда окажется, что «такое» у неё в первый раз. Со всеми, как всегда, а с вами – такое. И это, конечно, знак.
Фирменное свойство этой связи в том, что вы всегда будете чувствовать себя подлецом. Я не знаю, как они это делают (знала бы – пользовалась), но так выходит, что мужчина при ней всё время виноватый. Её отличает поразительная пассивность – и сама она вяленькая, и любую инициативу извне жестко наказывает: взялся – ходи, назвался – полезай, любишь – женись. Доброе слово в её адрес означает, что вы дали ей Надежду, Пообещали. Предложите ей работу – и при первых трудностях окажется, что раз вы её втравили, то несёте ответственность. Купите ей мороженое – и горло у неё заболит из-за вас. Хоп – ничего не сделал, только вошел – и уже опутан обязательствами по гроб жизни, и гвоздики с ушей свешиваются. Она превращает нормальных мужчин в безынициативных трусов с отбитыми руками. И именно она всегда жалуется, что о ней не заботятся.
Правда, она всё равно будет вас любить – такого подлого трусливого паразита. Собственно, только его она и может любить, и чтобы вы стали годным, ей придётся вас для начала немного обмазать желудочным соком и подтухлить, иначе не переварит. Но зато она вас никогда не бросит. Отличная новость, правда?
Так что бойтесь, бойтесь женщину слишком ранимую, всегда обиженную, у которой близко слёзы. И опасайтесь спрашивать, почему она плачет, – возможно, она плачет из-за вас.
Дама с собачкой
С тех пор как психолог одарила меня термином «отзывание либидо», я всё время представляю его, либидо, в виде маленькой чёрной таксы, весёлой и стремительной, которая вечно рвётся с поводка и несётся к цели, ведомая обонянием. Чувство быстро опережает у неё чувство долга, а нюх – мозги. Жизнь этой таксы была бы совершенно прекрасна, если бы не я, всегда готовая свистнуть и отозвать, и тогда она вешает уши и понуро плетётся к ноге – у меня очень воспитанная собака.
Попыталась сообразить, что должно произойти, чтобы я испортила животному охоту.
Я вообще невысокого мнения о людях, поэтому, пока они совершают какие-то мелкие глупости и пакости, такса скачет вокруг от умиления и подпрыгивает так, что уши у неё взлетают не в фазу с остальным телом. Когда глупости и пакости становятся крупней, я могу послушать инстинкт самосохранения и уйти, но собачка у меня совсем без башни, поэтому её придётся утаскивать.
Всякие пороки и слабости нас обеих вообще не беспокоят – человек несовершенен по определению, так чего же, и не спать с ним из-за пустяков? Он же нам нравится!
Но при этом я немедленно отступаюсь, если замечаю, что… как бы это сказать… что его такса не несётся нам навстречу. Именно поэтому для меня невозможна ситуация «я его хочу, а он меня нет, но я всё равно добьюсь своего». И я с некоторым ужасом читаю дамские советы «как соблазнить и заставить» – да если нас не хотят, то зачем нам оно? Что делать с человеком, который равнодушен? Да ничего, оставить в покое. Какая-то мало-мальски ценная история может произойти, если порыв обоюдный, без этого всё – скука и напрасная трата времени. Иногда можно пропустить момент, когда партнёр охладевает, но чутьё надолго не обмануть, и как только мы это замечаем, хвостик опускается, ушки волочатся по земле, уходим мрачные. В особо обидных случаях собачка вообще превращается в варежку.
Это не значит, что я не способна к романтической недоговорённости, флирту и тонким душевным движениям. Но пока мы ужинаем при свечах и беседуем полунамёками, мне забавно представлять, что сейчас делают под столом наши таксы.
И, конечно, было бы интересно классифицировать наших домашних любимцев. Итак:
Дама с таксой – см. выше.
Шапокляк, она же Дама с крысой, она же Гордая женщина – обидчивая до невозможности.
Варежка – девочка с воображаемым либидо. Тут главное быть терпеливым, делать вид, что тоже видишь щенка, и не наступать ей на варежку.
Дама с поленом – хм, ну это понятно.
Дама с бульдогом – хваткая, хищная, сексвооруженная.
Дама с совой – секс через голову.
Дама с котиком – с ней нужно больше флирта, меньше напора. Дама с лисичкой – нуждается в приручении.
Дама с песцом – это очень, очень плохо.
Мытая шея
Есть известная байка, её часто рассказывают с различными завитушками, но суть сводится к одному: «Обещал в гости прийти, я нарядилась, шею помыла, сижу, жду его, а он не пришёл. Так и просидела весь день как дура с мытой шеей». Состояние «дуры с мытой шеей» в той или иной мере знакомо каждой из нас и богато на нюансы – мало ли чего нам приходилось ждать от мужчин и в чём обманываться. У меня есть три истории о разных женщинах и напрасных ожиданиях.
Мороженая рыбка
Одна Девушка лет двадцати переживала необыкновенно счастливый роман со взрослым – страшно сказать, тридцатипятилетним – мужчиной. Он был необременительно женат, любил семью, девушку тоже любил, но его большое прекрасное сердце по этому поводу совсем не терзалось – у них было время и место для встреч, а что ещё надо для любви? Съёмная квартирка на окраине стала приютом, островом, небесным шалашом, куда девушка каждый раз прилетала с другой московской окраины. С учётом двух пересадок и пары маршруток, дорога занимала два часа, то есть очень быстро, если всё время представлять, как ты сейчас войдёшь, на пороге уронишь шубку, потом потеряешь платье, а потом голову. Он начинал ещё в коридоре, и она прижималась щекой к белой шершавой стене – если не ошибаюсь, это называется «фактурные обои», но девушка точно о них не думала, а только чувствовала, как они холодят и царапают кожу. Потом они оказывались в постели, и она видела свои узкие белые ступни, которые он удерживал одной рукой на весу – вообще-то, как пленную курицу, но это, конечно, глупое сравнение. И ещё потом она лежала носом в подушку, сжимала ноги, вытягивалась в струнку, рыбкой – а он её всё любил и любил. Он её вообще хорошо и крепко любил, но ей хотелось другого. Нет, не на коленках. Ей хотелось, чтобы он любил её по-настоящему, по-человечески, чтобы как у людей, и жениться, и только смерть разлучила бы их. И ради этой любви она один или даже дважды в неделю надевала чулки, платье, шубку и сапоги и ехала на их благословенную окраину, где никогда не заходит солнце.
