– Смеян же говорит – он камланил, – сказал сотник Овсень. – Он путешествовал в прошлое. Но сейчас не время это объяснять. Подойдет момент, сам увидишь… Пока мы будем считать, что там был именно Гунналуг. Или с конунгом Торольфом мог быть…
– Нет такого конунга, – перебил сотника Ансгар. – Надеюсь, и не будет никогда. Торольф – только ярл. И звать его иначе нельзя.
– Пусть так. Это не мое дело. Меня интересует вот что. Какой-то другой колдун мог быть в окружении ярла Торольфа?
– Сильный колдун… – добавил Смеян. – Очень сильный колдун. Я сильный шаман, но колдун сильнее меня.
– В окружении ярла мог быть любой колдун. Их в наших землях много. Но по силе с Гунналугом никто сравниться не может. Колдуны разные бывают… Одни свадьбы устраивают, невесту в дом приводят или жениха к невесте… Другие попутный ветер в море посылают… А Гунналуг дает победу в войне и помогает бороться за власть. И сам власть имеет. И все остальное, мелкое, умеет тоже. Один из немногих, кто правильно предсказывает погоду и даже, как говорят, сам делает ее. Он человек знатный, как я сказал, шведский ярл, представитель сильного Дома Синего Ворона, но власть имеет другую, своими колдовскими методами воздействуя на людей.
– Когда шведы напали на наш драккар, – сказал Хлюп, – на их драккаре тоже был колдун, он многих с ног свалил, и пытался свалить конунга Ансгара, но меч Кьотви отбивал все его удары…
– Наверное, было не так, – сказал сам конунг. – Я не видел колдуна, я просто рубился со шведами, а колдун хотел выбить у меня из рук меч. Но меч его удары отражал. Это сильный меч, и я хочу навестить кузнеца Даляту, чтобы сказать ему слова признательности.
– Мы вместе к Даляте сходим, – сказал молодой стрелецкий десятник, до этого молча слушавший разговоры. – Кузнец выковал для стрелецкого лука какой-то новый прозор
[105]
, который намного увеличит силу удара стрелы. Сам Далята говорит, что с этим прозором не смогли справиться уже шесть известных стрельцов. Просит меня попробовать. Если я не справлюсь, говорит он, больше таких прозоров он делать не будет.
– Тебе еще рано, – возразил сотник. – Рана может от натуги открыться. И руки еще прежней силы не набрали. Не справишься с первого раза, Далята отдаст прозор кому-то другому. Лучше потерпеть. Вернемся с честью, покажешь себя. Тем более, Далята, если этот прозор отдаст, сделает другой. Волноваться тебе не с чего и торопиться не следует.
Волкодлачка из-под стола толкнула носом руку сотника, словно подтверждая совет.
– Я уже несколько дней готовлюсь, разминаю руку, чтобы прежнюю силу вернуть. Кажется, рука уже в порядке.
– Там, к прозору, Далята еще что-то предлагает. В качестве приза, – сказал Овсень.
– Да, но я так и не понял с путаных слов посыльного. Какая-то специальная планка, которая позволяет точно прицеливаться, когда цель едва-едва достигаема для стрелы. Но без этого я бы обошелся, а вот прозор перед таким дальним походом пришелся бы мне кстати. Сходим вместе, конунг. Сегодня же вечером.
– Хорошо, – согласился Ансгар. – Но воевода Вихорко говорил, что вы готовитесь в дорогу.
– Готовимся, – сказал Овсень. – Мы собираемся отплыть завтра к обеду. Раньше, скорее всего, не наберут гребцов на ладьи. Если наберут, то поплывем с утра.
– Это будет не одна ладья? – удивился конунг.
– Три. В одной моя сотня вместе с лосями и с лошадьми не поместится. Может быть, получится и четыре…
– Так ты идешь всей сотней!..
Ансгар непритворно обрадовался. Он-то рассчитывал, что Овсень станет его попутчиком только с той компанией, что пришла на встречу.
– Не только я один хочу выручить свою жену и дочь. Почти у всех в моей сотне есть в семьях потери, и одни хотели вернуть своих родных, другие отомстить за своих, если те погибли.
Юный конунг не ожидал такой удачи. Он расстраивался, что потерял дядю с двадцатью воинами-гребцами, и его теперь некому поддерживать. А вместо двадцати человек получил в помощь целую сотню опытных бойцов. Если их соединить с воинами отца и с воинами Фраварада, то получится сильный отряд, который будет не по зубам ярлу Торольфу или, по крайней мере, уже установит равновесие сил. А ведь именно к Торольфу решил направиться Овсень. Значит, делая одно дело, каждый из попутчиков сделает и свое.
– А не можем мы раньше отплыть? – спросил все же Ансгар.
– Ты очень спешишь, – покачал головой Овсень.
– До выборов конунга осталось только одиннадцать дней. На нашем погибшем драккаре ярл Фраварад намеревался вернуться за одиннадцать-двенадцать дней…
– Не забывай, что ладья намного быстрее драккара. У ладьи и парус больше, и больше количество гребцов. Вот в гребцах-то вся проблема. Мы еще не набрали их достаточного для дальнего похода количества. На каждую ладью, вместе со сменными, нужно не менее сорока человек. Предположим, я всю свою сотню посажу на весла. И все равно не хватает. Потому воевода Вихорко и подбирает нам людей. Таких, чтобы всегда могли в воинский строй встать.
– Значит, мы плывем сильным отрядом?
– Мы плывем очень сильным отрядом. К нам, как я сказал, четвертая ладья готова присоединиться. Это руяне из Арконы
[106]
. Вопрос только в оплате. Ладья с Руяна не поплывет с нами ради своего или нашего удовольствия. Им или следует заплатить, или же отдать им на разграбление то место, где мы будем воевать… Не мне тебе объяснять, что руяне точно такие же разбойники, как скандинавы, и живут за счет грабежа… Но у них сотня сильных воев, много морей и горнил прошедших, а это сила немалая. Сами скандинавы, слышал я, с руянами связываться побаиваются и, кажется, ни разу не рискнули напасть
[107]
на Аркону, хотя богатый город, и остров у них под боком…
