Гэррети не обратил на это внимание - он думал только о
Фрипорте и о Джен. Стрелки на его часах жили какой-то своей дьявольской жизнью.
Они не хотели двигаться. Но в любом случае до Фрипорта оставалось не больше
пяти миль.
Небо немного прояснилось, но оставалось облачным. Дорога под
дождем превратилась в черное зеркало, и Гэррети почти видел в ней искаженное
отражение собственного лица. Он прижал руку ко лбу - лоб пылал. Джен, о Джен...
Знала бы ты... Парень с болью в боку, Клингерман, начал кричать. Гэррети
вспомнил тот Длинный путь, который он видел - как раз во Фрипорте, - и
участника, который монотонно твердил: "не могу, не могу, не могу".
"Клингерман, заткнись!" - взмолился он про себя.
Но Клингерман все шел, продолжая стонать и вскрикивать,
прижав руки к боку, а часы Гэррети продолжали идти. 8.15. "Где ты, Джен? Я
не знаю уже, что ты для меня, но я еще жив и хочу, чтобы ты была там. Очень
хочу". 8.30.
- Мы уже близко к этому чертову городу? - спросил Паркер.
- А тебе-то что? - спросил Макфрис. - Нас-то там никто не
ждет.
- Меня ждут девушки повсюду, - сказал Паркер. - Только
посмотрят, так и сразу писают в штанишки, - его лицо осунулось и вытянулось,
оставив от прежнего Паркера только тень.
8.45.
- Помедленнее, приятель, - сказал Макфрис. - Оставь силы до
вечера. - Не могу, - отозвался Гэррети. - Стеббинс сказал, что ее там не будет,
я должен убедиться, что она там. Я должен...
- Не бери в голову. Стеббинс, чтобы выиграть, напоит
собственную мамашу лизолом. Она будет там.
- Но...
- Никаких "но", Рэй. Успокойся и жди.
- Иди ты со своими погаными утешениями! - выкрикнул Гэррети
и потер горящий лоб ладонью - Извини... Это так вырвалось. Стеббинс еще сказал,
что на самом деле я хочу увидеть только свою мать.
- А ты не хочешь?
- Черт, конечно, хочу! Что ты думаешь... Не знаю. Когда-то у
меня был друг, и мы с ним... Сняли одежду... И тогда она...
- Гэррети - Макфрис положил руку ему на плечо. Клингерман
все стонал, и какой-то толстяк из толпы спросил, не нужен ли ему
"Алка-Зельцер". Шутка вызвала общий смех. - Ты теряешь контроль.
Успокойся. Ты...
- Не тронь мою спину! - заорал Гэррети и, сунув в рот кулак,
больно, до крови, укусил его. Потом добавил. - И вообще не тронь меня.
- Ладно, - Макфрис отошел.
Было девять часов - уже в четвертый раз. Их оставалось
двадцать четыре, и они входили во Фрипорт. Впереди был кинотеатр, где они с
Джен часто бывали. Свернув направо, они оказались на дороге № 1 - последней
своей дороге. Дождь не переставал, но толпа все так же стояла вокруг. Кто-то
включил пожарную сирену, и ее вой сливался со стонами Клингермана. Волнение
наполнило вены Гэррети. Он слышал, как гулко бухает его сердце. Снова кричали
его имя (Рэй Рэй - иди скорей!}, но знакомых лиц пока не было видно.
К нему тянулись руки, и одна из них, тощая и коричневая,
чуть задела его. Он отскочил, будто его затягивало в молотилку. Никаких
признаков матери и Джен. Стеббинс был прав... А если они и здесь, как он
разглядит их в этой людской массе?
Стон вырвался из его груди. Он споткнулся и едва не упал.
Стеббинс был прав. Ему хотелось упасть прямо здесь, не идти дальше. Зачем
теперь идти? Сирена выла, толпа вопила, Клингерман стонал, а его собственная
измученная душа колотилась о стенки черепа в поисках выхода.
Я не могу идти. Не могу, не могу, не могу.
Где я? Джен? Джен?.. ДЖЕН!
Он увидел ее. Она махала голубым шарфом, что он подарил ей
на день рождения, и дождь блестел на ее волосах, как жемчуг. Рядом стояла его
мать в своем черном пальто. Толпа сдавила их, и они беспомощно покачивались
взад-вперед. Над плечом Джен идиотски стрекотала телекамера.
Чья-то рука потянула его назад. Макфрис. Солдат бесцветным
голосом вынес им обоим предупреждение.
- Не ходи туда! - кричал Макфрис прямо в ухо. Острый ланцет
боли вонзился в голову Гэррети.
- Пусти!
- Не допущу, чтобы ты убил себя, Рэй!
- Пустиииии!
- Ты хочешь умереть у нее на руках?
Джен плакала. Он видел слезы на ее щеках. Он вырвался от
Макфриса и опять пошел к ней. Он плакал. Он любил ее.
Рэй, я тебя люблю.
Он видел эти слова на ее губах.
Макфрис снова поймал его за руку. Краем глаза он увидел свой
класс под школьным знаменем и среди них самого себя, кусок прошлогодней
фотографии, и он улыбался и махал самому себе.
Второе предупреждение.
Джен!
Она потянулась к нему. Их руки встретились.
В одной руке он сжимал холодную руку Джен, в другой руку
матери. Он дошел до них. Дошел.
И тут рука Макфриса рванула его назад. О жестокий Макфрис!
- Пусти! Пусти!
- Идиот, ты ненавидишь ее? Ты что, хочешь, чтобы тебя
застрелили у нее на глазах? Чтобы она запачкалась твоей кровью? Пошли скорее!
Он сопротивлялся, но Макфрис был сильнее. В глазах Джен
появилась тревога, и ее губы беззвучно шептали:
"Иди! Иди же!"
"Конечно, надо идти, - подумал от тупо. - Я же их
гордость". В эту минуту он и правда ненавидел ее.
Третье предупреждение. Теперь на лицах матери и Джен была
паника.
Рука матери закрыла лицо, и он вспомнил, как руки Барковича
протянулись к горлу и начали его раздирать.
- Если ты собрался сделать это, то сделай за углом, идиот
паршивый! крикнул Макфрис. Макфрис ударил его, ударил сильно.
- Ладно, - Гэррети пошел. - Ладно, все, видишь, я иду, пусти
меня, - он плакал.
Макфрис шел следом, готовый опять поймать его.
У поворота Гэррети оглянулся, но они уже потерялись в толпе.
Он подумал, что никогда не забудет этого выражения паники на их лицах. Все, что
ему удалось увидеть, - мелькнувший над головами голубой шарф.
Он повернулся и пошел прочь.
Глава 16
"Пролилась кровь! Листон спотыкается! Клэй изматывает
его комбинациями! Клэй его убивает! Клэй его убивает! Леди и джентльмены,
Листон падает! Сонни Листон упал! Клэй прыгает... Кричит... О, леди и
джентльмены, я просто не знаю, как описать эту сцену!"
