— Я только ответил на ваш вопрос и предложил версию, которая соответствовала бы фактам, сэр, — проговорил Грант мягко. — Я не сказал, что верю в нее.
Это немного утихомирило Брюса.
— Вынимаете их из шляпы, как кроликов, а? Версии любого размера, которые будут соответствовать любой картине! Покупайте смело! Заходите! Заходите!
Брюс замолчал, долго вглядывался в непроницаемое лицо своего подчиненного, потом медленно откинулся в кресле, вздохнул и улыбнулся.
— Вы, чертово каменное лицо! — проговорил он и стал рыться в карманах в поисках спичек. — Знаете, чему я завидую, Грант? Вашему умению владеть собой. Я вечно вспыхиваю то по одному, то по другому поводу, и это ни мне, ни кому-нибудь другому не приносит пользы. Моя жена говорит, это следствие неуверенности в себе и боязни, что мне не удастся поступить по-своему. Она прослушала курс из шести лекций по психологии в колледже Морли и теперь считает, что нет такой черточки в природе человека, которую она бы не понимала. Я могу лишь сделать вывод, что вы, должно быть, чертовски самоуверенны, хоть и скрываете это за вашим внешне спокойным, милым нравом.
— Не знаю, сэр, — улыбнулся Грант. — Я отнюдь не чувствовал себя спокойно, когда шел сюда отчитываться, а мне нечего было сказать вам. Положение дел остается таким же, как четыре дня назад, когда вы поручили мне расследование.
— Значит, вы говорили себе: «Как поживает сегодня ревматизм старика? Можно войти или нужно ползти на четвереньках?» — Маленькие слоновьи глазки Брюса на секунду сверкнули. — Ладно, так: одарим комиссара вашим аккуратным отчетом с изложением имеющихся фактов и оставим его в неведении по поводу изящных полетов вашей фантазии.
— Да, конечно, сэр. Я не смогу как следует объяснить комиссару, что у меня какое-то странное ощущение в животе.
— Не надо. И если вы последуете моему совету, то перестанете обращать столь серьезное внимание на бурчание в вашем животе и прислушаетесь к тому, что происходит в вашей голове. Полицейские в работе обычно употребляют одну коротенькую фразу, которая гласит: «В соответствии с доказательствами». Повторяйте ее шесть раз в день, как молитву, перед едой и после еды, и, может быть, она удержит ваши ноги на земле и помешает вам воображать, что вы — Фридрих Великий, или еж, или еще что-нибудь.
Глава 18
В школьные годы Грант усвоил, что когда сталкиваешься с трудной проблемой, имеет смысл отложить ее на время. Задача, которая вчера вечером казалась неразрешимой, в утреннем свете может стать простой и совершенно ясной. Этот урок Грант никогда не забывал и пользовался им и в личной жизни, и в работе. Зайдя в тупик, он переключал свое внимание на что-нибудь другое. Так и теперь. Хоть он и не последовал совету Брюса относительно ежедневного повторения молитвы, он учел слова начальника «не думать о бурчании в животе». В деле Сирла он зашел в тупик. Поэтому он бросил о нем думать и обратил свои помыслы на Тома Большой Палец. Тот, кто сегодня называл себя Томом Большой Палец, судя по всему, был «Арабом», который прожил две недели в отеле на Стренде и исчез, наплевав на такую формальность, как оплата счета.
Рутина будней, в которых работы было всегда больше, чем людей, способных выполнить ее, засосала Гранта, и Сэлкотт-Сент-Мэри стерся с экрана его сознания.
Шесть дней спустя мысли Гранта неожиданно вернулись к этой теме.
Он шел по южному тротуару Стренда, направляясь к Мэйден-Лейн. Довольный отчетом, который он написал и по возвращении после ленча в Ярд собирался вручить Брюсу, Грант лениво поглядывал на выставленную в витрине большую коллекцию дамских туфель — и это на такой непопулярной среди женщин улице, как Стренд. Вид дамской обуви напомнил Гранту Дору Сиггинс и туфли, которые она купила для танцев. Начав переходить улицу, Грант улыбнулся, вспомнив живость девушки, ее болтовню и дружеские колкости. В результате она чуть не забыла свои туфли, хотя на автобус опоздала потому, что покупала их. Они лежали рядом с ней на сиденье, так как не поместились в ее набитую хозяйственную сумку, и Гранту пришлось протянуть их Доре. Не очень аккуратный пакет в дешевой коричневой бумаге, каблуки…
Грант остановился как вкопанный.
Шофер проезжавшего мимо такси с перекошенным от гнева и испуга лицом проорал что-то ему в ухо. Заскрежетали тормоза — это грузовик остановился у самого его локтя. Полисмен, услышав скрип тормозов и негодующие крики, неторопливо, но целеустремленно двинулся к ним. Грант не стал ждать. Он кинулся к первому приближающемуся такси, распахнул дверь, вскочил и бросил шоферу: «Скотланд-Ярд, и побыстрее!»
— Эксгибиционист! — проворчал шофер и помчался по набережной.
Но Грант не слышал его. Его мозг работал. Давно досуха высосанная проблема неожиданно приобрела новизну и увлекательность — теперь, когда она снова всплыла на поверхность. В Ярде Грант бросился искать Вильямса, а найдя, спросил:
— Вильямс, помните, вы сказали мне по телефону, что все ваши уикхемские заметки годятся только для мусорной корзины? А я ответил — никогда не выбрасывайте свои записи.
— Помню, — отозвался Вильямс. — Я тогда был в городе и охотился за Бенни Сколлом, а вы в Сэлкотте тралили реку.
— Вы случайно не последовали моему совету, а?
— Конечно же последовал, сэр. Я всегда следую вашим советам.
— И ваши записи целы?
— Они здесь, у меня в отеле.
— Можно мне взглянуть на них?
— Конечно, сэр. Хотя не уверен, сумеете ли вы прочесть их.
Это действительно оказалось нелегко. Отчеты, подаваемые Вильямсом, бывали написаны безукоризненным школьническим почерком, но, когда он делал заметки для себя, он позволял себе беглую скоропись.
В поисках желаемого Грант листал страницы блокнота.
— Девять тридцать Уикхем — Кроум, — бормотал он. — Десять пятнадцать Кроум — Уикхем. Десять пятнадцать Уикхем — Кроум. М. М. проселок к ферме: старый — что старый? — с ребенком.
— Старый рабочий с ребенком. Я не писал подробно, кто сидел в автобусах, когда они отходили от конечного пункта. Только кого подбирали по дороге.
— Да, да, знаю. Понятно. «Перекресток Длинная Канава». Где это?
— Это зеленая площадка, что-то вроде общественной лужайки, на окраине Уикхема. Там всякие ярмарочные штучки — карусели и прочее.
— Помню. «Двое мужчин с каруселей. Известны». Что это — «известны»?
— Лично знакомы кондуктору автобуса по другим поездкам.
— «Женщина, в Уоррен-Фарм. Известна». А что там после?
Вильямс перевел Гранту то, что было «после».
«Интересно, что бы сказал Вильямс, если бы я обнял его и расцеловал на манер того, как это делают в Ассоциации футбора в ответ на удачный гол?»
— Можно, я на время возьму их с собой? — спросил Грант.
Он может держать заметки сколько угодно, заверил Вильямс. Вряд ли от них теперь будет польза. Если… если, конечно…
