— Опять Генрих? Нет, может быть, и знал, но забыл. «Вилка Мортона» и Звездная палата. Да он просто классический пример диктатора! Думаю, у вас будет много трудностей в описании столь несхожих характеров. С одной стороны, «вилка Мортона» и Звездная палата, с другой — право поручительства и запрещение под страхом наказания влиять на присяжных.
— Это вы о Ричарде? Боже мой, мне еще читать и читать, а Атланта уже со мной не разговаривает, и вас она ненавидит. Она заявила, что девушке от меня столько же проку, сколько от прошлогоднего «Vogue». А если серьезно, мистер Грант, то с вашей помощью я в первый раз в жизни испытал нечто, перевернувшее мою душу. Я хотел сказать, нечто важное. И это было не потрясение во имя потрясения. До этого меня потрясла Атланта. Она сумела… Нет, не то… Вы меня понимаете?
— Понимаю. Вы нашли для себя дело, которым стоит заняться.
— Да, да! Я нашел дело, которым стоит заняться. И я собираюсь довести его до конца. Вот что замечательно. Для меня, конечно. Для маленького сына миссис Каррадин. Я приехал сюда за Атлантой. Моя так называемая научная работа была нужна мне всего лишь в качестве алиби. Я занялся ею, чтобы успокоить папочку, а теперь я миссионер. Неужели она вас не волнует, мистер Грант? — спросил Брент, не сводя с него изучающего взгляда. — Вы совершенно уверены, мистер Грант, что не хотите написать книгу? Я вас не понимаю.
— Я никогда не буду писать книг, — отчеканил Грант. — Даже «Мои двадцать лет в Скотленд-Ярде».
— Как? Даже мемуары?
— Даже мемуары. Я абсолютно уверен, что сегодня и так пишется слишком много книг.
— Но еще одна все-таки должна быть написана, — обиженно сказал Брент.
— Ну конечно. Эта должна быть написана. Кстати, я забыл спросить. Через сколько времени после второго прощения Тиррел получил должность во Франции? Сколько прошло лет после услуги, которую, как мы предполагаем, он оказал Генриху в июле 1486 года?
Обида на лице Каррадина уступила место такому выражению злобы, какого трудно было ожидать от пушистой овечки.
— Мне было интересно, когда вы спросите и спросите ли. А я уж собирался швырнуть вам это с порога, если вы не спросите. Ответ такой: почти сразу же.
— Так. Еще один камешек встал на свое место. Интересно, была эта должность в Гине свободна или Генрих пошел на все, чтобы услать Тиррела подальше?
— Держу пари, все было не так. Это Тиррел мечтал убежать подальше. Если бы я жил во времена Генриха VII, я бы тоже удрал из Англии. Тем более совершив для него тайное преступление, из-за которого вряд ли мог бы рассчитывать дожить до старости.
— Наверно, вы правы. Он уехал и затем безвыездно жил в Гине… насколько нам известно. Любопытно.
— Он был не один такой. Так же поступил Джон Дайтон. К сожалению, мне не удалось найти всех, кто был замешан в убийстве. Ни одна хроника времени Тюдоров не похожа на другую. Да вы это и сами знаете. А многие просто противоречат друг другу. Придворный историограф Генриха — Полидор Вергилий — пишет, что убийство совершилось, когда Ричард был в Йорке. Если же верить Святому Мору, это произошло раньше, когда Ричард был в Варвике. А уж частных несоответствий столько, что их невозможно даже перечислить. Я ничего не нашел об Уилле Слейтере, Черном Уилле, или Майлсе Форесте, но нашел кое-что о Джоне Дайтоне. Графтон пишет, что Дайтон долго жил в Кале «презираемый всеми» и умер там в великой нищете. Заботились, чтоб ни одного пятнышка не осталось, — и добились своего. Викторианцы уже чувствовали себя чистенькими дальше некуда.
— Если Дайтон действительно умер в нищете, вряд ли он оказывал тайные услуги Генриху. А кто он такой?
— Если это тот самый Джон Дайтон, то он был то ли священником, то ли кем-то еще, но только не нищим. Генрих подарил ему неплохую синекуру, он жил на доходы с Фулбека, что возле Грантема в Линкольншире. А произошло это второго мая 1487 года.
— Ну и ну, — задумчиво проговорил Грант. — В 1487 году. И он тоже удрал из Англии со своими доходами?
— Угу. Здорово, правда?
— Да уж. И никто не объясняет, почему всеми презираемый Дайтон не был возвращен на родину и повешен за цареубийство?
— Никто. Даже намеком. Тюдоровские историки дальше А — Б не шли.
Грант рассмеялся.
— Вижу, вы быстро схватываете.
— Стараюсь. Я ведь не только изучаю историю, но и с помощью Скотленд-Ярда постигаю азы науки о человеческом разуме… Кажется, на сегодня все. Если в следующий раз будете чувствовать себя хорошо, почитаю вам первые главы моей книги. — Брент немного помолчал. — Мистер Грант, вы не будете возражать, если я посвящу ее вам?
— Лучше посвятите ее Каррадину Третьему, — с некоторой игривостью ответил Грант.
Но Брент Каррадин не принял его тон и обиделся.
— Я не занимаюсь угодничеством, — с обидой произнес он.
— Ну, какое там угодничество, — поспешил исправить ошибку Грант. — Простая политика.
— Я бы никогда не взялся за это, если бы не вы, мистер Грант, — стоя посреди палаты, заявил Каррадин, утонченно вежливый и необузданно страстный американец в пальто, ниспадающем широкими складками. — Я счел своим долгом поставить вас в известность, что помню об этом.
— Вы доставите мне огромное удовольствие, — виновато пробормотал Грант и тотчас вновь увидел перед собой неуклюжего мальчишку. Неловкость была преодолена. Веселый и довольный Каррадин покинул палату, но теперь он выглядел фунтов на тридцать тяжелее и дюймов на двенадцать шире, чем три недели назад.
Вернувшись к полученной в этот день информации, Грант мысленно развесил ее на противоположной стене и стал пристально в нее вглядываться.
16
Добродетельную красавицу с золотистыми волосами заперли в келье…
«А почему золотистыми?» — вдруг подумал Грант. Скорее всего, волосы у нее были золотисто-серебристые. Она была ослепительно прекрасна. Жаль, слово «блондинка» так затаскано, что стало чуть ли не оскорблением.
Она должна была прожить в заключении до конца своих дней, чтобы ни для кого больше не быть источником несчастья, ибо всю жизнь несла с собой беду. Ее брак с Эдуардом взбаламутил Англию. Не желая того, Елизавета Вудвилл стала причиной падения Варвиков. Она любила своих родных, из-за чего в Англии появилась новая могущественная партия, помешавшая спокойному правлению Ричарда. Босуорт уже угадывался в той скромной церемонии в Нортгемптоншире, в результате которой она стала супругой Эдуарда. Однако ни один человек, насколько известно, не питал к ней злобы. Даже настроенный против нее Ричард простил ей грехи ее сородичей. Так было, пока не появился Генрих.
Она исчезла в небытии. Елизавета Вудвилл. Вдовствующая королева и мать королевы Англии. Мать принцев, убитых в Тауэре. При Ричарде она жила вольготно и в достатке.
Чудовищная нелепица.
