Марджори подняла бутылку, чтобы выбросить ее до того, как она будет обнаружена, но вдруг передумала и налила себе в стаканчик немного водки. На стене прямо перед ней висела вырезка из журнала — статья из последнего номера «Татлер» с заголовком «Театральный успех помогает медсестрам». На фотографии швеи из мастерской Мотли и несколько членов «Клуба Каудрей» готовят наряды к предстоящему гала-представлению, а под ней фотография поменьше: Ноэл Коуард на сцене рядом с Гертрудой Лоуренс. Ронни и Леттис купили по копии журнала каждой из работниц, чтобы они могли показать их своим родным, и Марджори снова вспомнила, что сказал о фотографии ее отец: «Твои новые друзья совсем не те люди, за которых себя выдают». Она знала, что он имел в виду, и все же этот эффектный придуманный мир казался куда реальнее любого другого, известного ей прежде. Этот мир вселял в нее безрассудство и вдохновлял на обещания Люси, при том что она понятия не имела, сможет их выполнить или нет. Правда, Люси это, похоже, ничуть не волновало. То и дело Марджори казалось, что подружка не воспринимает ее слова всерьез, и, возможно, она эмоционально взрослее Марджори хотя бы потому, что родила ребенка. «И все-таки, — подумала Марджори, держа в руках платье и глядя на себя в зеркало, — этот последний план надежнее всех предыдущих, и глупо предаваться сомнениям, когда все равно уже ничего не изменишь».
Осторожно перенося платье в мастерскую, она случайно бросила взгляд на манекен, стоявший в углу, рядом с рулоном ярко-синего шелка. Марджори знала, что его собираются облачить в накидку с капюшоном в тон к одному из вечерних платьев для гала-представления и что именное этой работы Хильда Ридер начнет завтрашнее утро. Ей никогда не надоедало смотреть, как закройщица, используя рисунки сестер Мотли, без всяких усилий кроила материю, закалывала булавками и драпировала, превращая их эскизы в полнокровные одеяния. Во всем этом таилось истинное мастерство, и она пришла в настоящий восторг, когда миссис Ридер сказала Марджори, что та почти готова приступить к подобной работе. Ей нравились Леттис и Ронни — она восхищалась их талантом и, конечно, хотела, чтобы они были о ней хорошего мнения, — но больше всего ей хотелось произвести впечатление на Хильду Ридер, женщину, которая первой в нее поверила. Вот бы ей такую мать. И Марджори вдруг подумала, что, если сейчас в тиши мастерской сама смастерит эту накидку, лучшего способа поразить миссис Ридер просто не существует. Это, конечно, рискованно, но, представив себе выражение лица главной закройщицы, когда она явится сюда завтра утром, Марджори решила, что все же стоит рискнуть, не говоря уж о том, что эта работа отвлечет ее от всяких ненужных мыслей.
Она для храбрости сделала еще один глоток водки и, отмерив кусок материи, приложила его к спине манекена, оставив запас шелка наверху, чтобы позднее сшить из него ворот. Держась за кромку, Марджори осторожно подтянула материю к передней части манекена и скрепила заднюю и переднюю части булавками на плечах, стараясь, чтобы материя не слишком сильно стягивала грудь. Еще раз проверив по эскизу, какой длины предполагалась накидка, она взяла в руки ножницы — мгновение, и пути назад уже не будет. Нерешительности тут не место. Марджори, оставив два дюйма на подшивку, бесстрашно провела ножницами по нижнему краю и с облегчением увидела, что линия отреза оказалась ровной, а шелк лег так, как ему было положено. Окрыленная успехом, она принялась за кропотливый труд и, забыв обо всем на свете, целиком ушла в работу.
Отступив назад, чтобы взглянуть на общий вид накидки перед тем, как сделать окончательные разрезы, Марджори вдруг услышала шаги на чугунной лестнице снаружи дома. В восторге от того, что скроенное ею одеяние поразительно похоже на то, что на эскизе, она ринулась в коридор в полной уверенности, что теперь ей все по плечу.
Тут Марджори увидела человеческую фигуру, но не успела произнести ни слова, поскольку ее со всего размаху швырнули в заднюю стену вестибюля. Потрясенная случившимся, девушка еще не успела прийти в себя, как ей чем-то прыснули в лицо. Ослепленная, она пыталась отвернуться, но в нее прыскали снова и снова, и теперь Марджори уже совершенно не понимала, что с ней происходит. Проковыляв назад в мастерскую, она попыталась закрыть за собой дверь, но не успела. А когда Марджори почувствовала, что на шее затягивается мерная лента, у нее уже не было никаких сил сопротивляться.
Новость о приезде Джозефины в Лондон разлетелась мгновенно. Вернувшись в «Клуб Каудрей», она нашла записку от Леттис и Ронни с инструкциями — приглашением это нельзя было назвать даже при самом буйном воображении — прийти в «Руле» и поужинать с ними после вечернего спектакля «Ромео и Джульетта». Разумеется, «им есть о чем поговорить», и в случае если она хочет посмотреть спектакль, для нее в конверт вложен билет. Время ее вольных приходов и уходов явно подошло к концу, но ее это теперь не особенно огорчало.
«Девочки» предусмотрительно оставили ей место в последнем ряду партера, чтобы она могла прийти на спектакль когда заблагорассудится, и перед уходом в театр у нее нашлось еще немного времени поработать.
Она решила поехать в Новый на такси и, чтобы найти его, собиралась отправиться на Оксфорд-стрит, однако, выйдя из клуба, увидела, как такси остановилось совсем неподалеку, высадив пассажира возле церкви на Генриетта-плейс. Водитель заметил, что она ему помахала, помахал ей в ответ, и Джозефина — все еще погруженная в мысли о том, что она увидела в Финчли и Ислингтоне, — стала ждать, пока с водителем расплатится его пассажир.
— Джозефина? — раздался нерешительный голос с противоположной стороны улицы.
Она повернулась и, увидев стоявшую возле железной ограды женщину, не поверила своим глазам. Уставившись на нее, Джозефина замерла, от изумления не в силах даже поздороваться, а та вышла из тени и направилась к ней, явно не уверенная в том, какого ждать приема.
— Извините за неожиданное появление, — сказала она, — но мне очень нужно было с вами повидаться, и какие бы уловки я ни придумывала, чтобы нечаянно вас встретить, все они выглядели настолько нелепыми, что я решила не хитрить и просто прийти и повидаться с вами.
— Вы, Марта, могли мне позвонить, не придумывая никаких уловок. — Джозефина протянула руки возлюбленной своей подруги; она давным-давно не видела Марту и ее появлению была искренне рада. — Лидия даже не сказала мне, что вы вернулись.
— Она не знает.
Марта увернулась от объятий, и только тут Джозефина заметила, как сильно она переменилась за эти полтора года. Марта по-прежнему оставалась изумительно красивой, но той теплоты в глазах, благодаря которой ее красота не казалась чисто внешним атрибутом, не было и в помине, и прежняя дерзость, казавшаяся Джозефине в свое время столь привлекательной, тоже исчезла без следа. «И это неудивительно, — подумала она. — Марта так близко соприкоснулась со смертью, да и принудительное расставание с Лидией тоже не могло на ней не отразиться. Да и кто знает, что сотворили с Мартой за это время ее собственные демоны».
— Я понимаю, что должна была позвонить Лидии, — снова заговорила Марта, — но пока не смогла на это решиться. — Она умолкла, явно подыскивая нужные слова для объяснения. — Видите ли, я не хотела, чтобы Лидия думала…
