— Возможно, нет. Но попытка не пытка, — отвечаю я, водя карандашом по учебнику математики.
— Фрэнни, ты обязательно многое изменишь, — Внезапно Гейб говорит с такой же серьезностью, как и Люк.
— Правда? Не уверена, что смогу.
Люк и Гейб обмениваются настороженными взглядами. Они знают, что я права. Затем в глазах Люка появляется суровость, за которой скрывается мука.
— Отметь ее, — говорит он Гейбу.
— Ты еще глупее, чем выглядишь, — с сардонической усмешкой отзывается Гейб и трясет головой.
— Что тебе мешает?
Лицо Гейба становится мрачнее тучи, и он переводит взгляд на меня.
— Фрэнни мешает мне.
В горле у меня пересыхает.
— Минутку. Какая жизнь меня ждет, будь я отмечена для рая? Чем это лучше быть отмеченной для ада?
Я наблюдаю, как Люк отвечает мне с запинками.
— Всемогущий… — Замешкавшись, он смотрит на Гейба в поисках поддержки. Тот кивает, и Люк продолжает говорить, — Он не использует тебя так же… нещадно.
— Но Он все равно использует меня. Это будет уже не моя жизнь, — Негодование и злость грозят взять надо мной контроль. Я засовываю их обратно в черную яму. — Не хочу быть Моисеем или Гитлером. Я хочу быть Фрэнни.
Наконец Гейб подает голос.
— Если ты будешь отмечена для небес, я смогу защитить тебя. Будет невероятно сложно переменить метку, и в конце концов они прекратят попытки. Но если ты останешься неотмеченной, они не перестанут приходить за тобой.
— Как и вы.
Мое сердце уходит в пятки. У меня нет выхода. Внезапно мною овладевает клаустрофобия — я загнана в ловушку и до смерти напугана. Дрожащей рукой берусь за учебник по математике.
— Так что, ребята, вы понимаете, о чем тут речь? — говорю я, стараясь сменить тему.
Люк еще несколько секунд обеспокоенно смотрит на меня, но затем понимает намек и тянет на себя учебник.
— Над чем ты сейчас работаешь?
Я переворачиваю страницу под его пальцами, и он отдергивает руку.
— Ой!
Гейб ухмыляется.
— Ой? Ты не шутишь?
Люк поднимает руку и поворачивает — ладонью к нам, на среднем пальце виднеется крошечная малиновая капелька крови. Порез от бумаги.
— Что ж, это и есть ответ, — констатирует Гейб.
Люк ничего не говорит, лишь смотрит с приоткрытым ртом на увеличивающуюся каплю крови. Затем поворачивается ко мне с робкой улыбкой на губах и другой рукой притягивает меня к себе за шею для поцелуя.
Когда он наконец отпускает меня, я смотрю в его счастливые глаза.
— Что я пропустила? — спрашиваю я, сбитая с толку, и пытаюсь выровнять дыхание.
— У демонов кровь не течет, — широко улыбается он.
В глазах Гейба бурлит негодование. Люк отпускает меня, а я стараюсь не утонуть в угрызениях совести.
— Как и у ангелов, — говорит Гейб.
ЛЮК
По пути домой я все пытаюсь постичь, что бы это значило, но смысл ускользает от меня. Я стал смертным? Превратился в человека? И что это означает для нас с Фрэнни? Пока я предаюсь размышлениям, она сидит рядом со мной в «шелби», опустив голову мне на плечо. В висках пульсирует кровь — что-то новенькое, — когда я думаю обо всех вариантах. Сможем ли мы быть вместе? По-настоящему вместе?
Но есть и отрицательная сторона превращения в человека. Моя связь с миром демонов становится все тоньше. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку я решил, что они просто горстка придурков и я больше не хочу слышать их мысли. Плохо, ведь я не знаю, когда они рядом. А если я этого не знаю, то не могу защитить Фрэнни.
Я убираю с руля правую руку и достаю из консоли между сиденьями маленькую коробочку. Кладу руку на плечо Фрэнни и подношу коробочку к ее лицу.
— У меня для тебя кое-что есть.
— Что это?
— Возьми и сама посмотри, — с широкой улыбкой говорю я.
— Ах ты, негодяй! — бормочет Фрэнни, хватая коробку и открывая. За цепочку она вынимает оттуда распятие и долго смотрит, как оно покачивается.
— Надень. Крест металлический с золотой окантовкой, а Иисус — из серебра и платины.
За циничным выражением ее глаз скрывается лукавый огонек.
— Понимаю, — говорит она. — Если ты собирался затащить меня в постель подарками, то это неверный выбор.
Я сдавленно смеюсь.
— Это не входило в мои намерения, но учту на будущее.
— Так… это шутка? — спрашивает она, с опаской глядя на меня.
— Нет. Оружие.
— Я думала, это у вампиров проблемы с распятием.
— Верно. Но в таких ситуациях те, что с другой стороны, предпочитают повторять: «Храни меня Господь». И надеюсь, они правы.
— О чем ты, черт побери, говоришь?
— У каждого демона есть так называемая слабость — нечто, заложенное в нас владыкой Люцифером во время создания, чтобы мы не стали чересчур мощными. — Результат его паранойи, не иначе. — Для меня это золото. Не знаю, что у Белиаса и Аваиры, но распятие задевает самую распространенную слабость. Пожалуйста, всегда носи его и, если кто-то из них приблизится к тебе, вонзи его или хотя бы поцарапай. По крайней мере, это замедлит демонов.
— Ты всерьез думаешь, что мне это нужно?
Я отворачиваюсь от дороги и пришпиливаю Фрэнни взглядом.
— Нам нужна любая помощь, которую мы можем получить.
Ее глаза распахиваются. Она вешает цепочку на шею и берет в руку крест.
— Почему все это происходит? — говорит она обманчиво спокойным голосом.
Мои руки стискивают руль.
— Не знаю.
Она смотрит на меня круглыми, полными страдания глазами.
— Что бы Гейб ни думал о моем даре… я не хочу этого.
— Вряд ли здесь приходится выбирать. Ты рождена с даром подчинения, так же как с голубыми глазами и светлыми волосами.
— Но это я могу изменить — носить контактные линзы или покрасить волосы.
— Ты на самом деле не меняешь, а прикрываешь истину. Такой дар будет трудно спрятать.
Она удрученно откидывается на сиденье.
— Как мне сделать так, чтобы они оставили меня в покое?
— Не думаю, что ты можешь это. Ад не перестанет посылать за тобой, пока ты не отмечена, нами или ими.
Застонав, она закрывает лицо руками.
— Я всего лишь хочу оставаться собой. Жить своей жизнью.
Я тянусь к ней, и она кладет руку на мою. Я пожимаю ее.
