– Умный человек был твой дядюшка... – протянул
Мазур. – Но ведь в этом случае получается, что мне всецело придется
полагаться на твою порядочность...
Она прищурилась, погладила его по щеке:
– Ага, уже легче... Значит, мы начинаем прикидывать и
торговаться...
– Э, нет! – заторопился Мазур. – Я тебе ничего не
обещал!
– Но ты ведь уже прикидываешь, взвешиваешь и
торгуешься? – сощурилась она так, что Мазур не видел ее глаз. – Уже
неплохо...
– Нет, но получается, что мне придется всецело тебе
доверять...
– Ну, а что делать? – пожала она безукоризненными
обнаженными плечами. – Нет у тебя другого выхода. Это твой шанс, Джонни,
так что поневоле придется поверить... Не будет у тебя другого такого шанса...
Что скажешь?
Мазур лихорадочно прикидывал и взвешивал – но отнюдь не
то, что она имела в виду...
Проще всего отказаться – гордо, несгибаемо, решительно.
Однако в этом случае красавица, ручаться можно, пошлет его ко всем чертям,
сиречь немедленно рассчитает нерадивого слугу без объяснения причин, благо
никаких контрактов они не подписывали. И обещанных долларов он пока что в глаза
не видел. Значит, вновь придется пускаться в неизвестность почти без гроша в
кармане, так и не выйдя на связь со своими. Нерадостная перспектива, чего уж
там.
Зато, согласившись для виду, обретаешь и запас времени, и
некоторую свободу маневра. Выиграть время, потянуть, проехать с ними еще пару
сотен километров, поближе к цели... А там будет видно, решено. Соглашаемся на
очередную непыльную работенку, благо вознаграждение царское...
Бриджит с интересом спросила:
– И к чему же привели нешуточные умственные усилия, в кои ты
был явно погружен?
– Боюсь, что буду таким дураком, что соглашусь... –
медленно сказал Мазур. – Твой муженек – и в самом деле омерзительный тип.
Но смотри у меня... Ты умница, но и я не дурак, постараюсь обдумать и провернуть
все так, чтобы у тебя не было ни единого шанса меня подставить. А если обманешь
потом, я тебя отыщу в Штатах, думаю, это будет нетрудно, и тогда уж не
обессудь...
– Джонни, милый! – укоризненно поморщилась она. –
Я же говорю, мы обязаны доверять друг другу... – и вкрадчиво добавила: –
Только, мало ли что... Людям иногда приходят в голову самые дурацкие мысли... В
общем, если ты все это выложишь Бобби, он тебе ни капельки не поверит, а я...
о, я при такомобороте непременно найду случай тебе качественно отомстить...
Хорошенько запомни, Джонни – только безукоризненная честность в грязных делах
ведет к успеху...
– Да, я запомнил... – вздохнул Мазур.
– Вот и прекрасно, – сказала Бриджит энергично. –
Завтра мы выберем время – учитывая привычки Бобби, это будет нетрудно – и
обговорим все уже подробно. У меня мало времени, каких-то пара дней... –
она гибким движением придвинулась к Мазуру и закинула руку ему на шею. – У
нас и сейчас мало времени... Сделай со мной еще что-нибудь бесстыжее. Не думай,
это в плату не входит, просто я и в самом деле чертовски изголодалась по
настоящему мужику, неужели не заметил?
Глава 3
Развод по-южноамерикански, или Моряки всех стран,
соединяйтесь!
Лениво прихлебывая микроскопическими глоточками чернейший и
крепчайший кофе, Мазур предавался откровенно крамольным мыслям о том, что
учение Карла Маркса, конечно, великое и всесильное, но, тем не менее, вдали от
замполитов можно себе признаться, что случаются исключения, которые в него не
укладываются. Вот взять хотя бы некоего австралийца Джонни. Следуя классическим
формулировкам, его следовало отнести к тому самому угнетенному и
эксплуатируемому пролетариату, которому нечего терять, кроме своих цепей. С
другой стороны, эксплуатация заключалась в том, что записной пролетарий пока
что два дня болтался со своей очаровательной эксплуататоршей по живописным
местам, кабакам и музеям, завершая сей круиз в том самом приличном заведении на
уже знакомой постели. Последнее эксплуатацией можно было назвать с превеликим
трудом, поскольку удовольствие получалось обоюдное...
Вот и теперь, судя по нескольким перехваченным взглядам
местных светских львов в белоснежных костюмах, любой из них, хотя к
пролетариату, безусловно, не принадлежал, что с первого впечатления ясно, с
визгом и за приличные деньги поменялся бы местами с эксплуатируемым...
Ресторанчик, располагавшийся на углу, напротив отеля,
именовался «Buscador deperlas», что, как Мазур уже выяснил, означало «ловец
жемчуга». И обстановка была соответствующая: стены затянуты рыбачьими
сетями, куда ни глянь, якоря, вычурные старинные барометры, штурвалы и картины
с кораблями, вместо столов – половинки бочек, вместо стандартных официантов –
очаровательные, на подбор девицы в куцых черных юбчонках и тельняшках в
обтяжечку, там и сям украшенных продуманнорасположенными прорехами. Публику в
основном составляли те самые бездельники в белоснежных костюмах, при
безупречных усах в ниточку и колючим сверканием бриллиантов на пальцах и в
галстучных булавках, дни напролет просиживавшие штаны за живописными бочками.
Хозяин, дон Мигель, глыбой возвышавшийся за стойкой, был
личностью примечательной: необъятное брюхо, усищи в локоть, ручищи украшены
множеством синих татуировок, и все до единого – на морские мотивы. Мазур,
успевший с ним сойтись на коротке, очень быстро пришел к выводу, что дон Мигель
не играет под морячка, а и в самом деле немало помотался по морям-океанам,
прежде чем приобрел сие недешевое заведение. Есть вещи, на которых притворщик
непременно проколется – а Мазур за эти два дня узнал достаточно, чтобы считать
хозяина не подделкой, а доподлинным оригиналом. Впрочем, дон Мигель за время их
ленивых бесед тоже словно бы невзначай не раз подкидывал каверзные вопросики –
и, в конце концов, убедившись, что «австралиец» тоже не самозванец, а настоящий
моряк, определенно проникся к нему некоторой симпатией, потому что моряки в
иных отношениях сродни масонам или другим тайным братствам.
Разумеется, у этого благолепного заведения, голову можно
прозакладывать, имелось своедвойное дно. Присмотревшись как следует, Мазур в
этом окончательно уверился. Во-первых, красотки в живописно продранных
тельняшках. Их было очень уж много, и они то и дело менялись. Вот только что с
дежурной улыбкой принесла поднос – и очень быстро, после почти незаметных
постороннему переговоров надолго исчезает на втором этаже, причем, вот
совпадение, буквально через минуту после ее ухода туда же шествует очередной
кабальеро в белоснежных доспехах... Во-вторых, иные гости, с ходу
направлявшиеся к хозяину, держались совершенно непринужденно, опасливые взгляды
по сторонам не кидали и тихонько говорили о чем-то с самыми невинными лицами –
но все равно, зоркий наблюдатель вроде Мазура, кое-что поведавший в этой жизни
и умевший спинным хребтом чуять потаенность, довольно быстро начинал соображать,
что параллельно с беззаботным отдыхом ресторанчик служит центром какой-то другойжизни,
неустанной и деятельной.
Однако Мазура – и его маску, и самого – все это никоим
образом не задевало и не касалось, а потому он, как воспитанный человек ни с
кем своими догадками не делился, и уж тем более ни во что не совал нос. Чем бы
в заведении ни занимались потаенно, вряд ли в нем согласно классическим
страшилкам сбрасывали упившихся клиентов в потайной люк, ведущий в погреб, а
там пускали на котлеты. Бизнес дона Мигеля заключался в чем-то совершенно
другом – и бог с ним, каждый устраивается, как может...
