Донна Роза положила перед ним сверток и развернула пеструю
ткань. Всмотревшись, Мазур поднял бровь подобно герою какого-то романа. Перед
ним лежала весьма даже неплохая машинка – «Таурус», который бразильцы у себя
клепают под присмотром итальянцев, военная модель, на базе девяносто второй
«Беретты», магазин на пятнадцать патронов, регулируемый прицел и прочие
удобства, разве что очередями не лупит, но это и ни к чему, очередями лупят,
главным образом неумехи, а человек серьезный предпочитает одиночные выстрелы,
из чего бы ни палил... Коробка с патронами – сотня, хоть заешься, парочка запасных
обойм. Кобуры, разумеется, не допросишься – здешний народ относится к кобурам
скрытого ношения примерно так же, как к накрашенным губам у мужиков, тутошние
супермены запихивают пушку в карман или затыкают за пояс, полагая все прочее
бабскими штучками...
– Думаю, это тебе поможет.
Приглядевшись, Мазур воздел уже обе брови, на середину лба.
При всем его невежестве в испанском легко можно было догадаться, что это за
карточка с его фотографией и скудным текстом, пересеченная трехцветной полосой
колеров национального флага, мастерски заделанная в пластик. Сверху, крупными
черными буквами, на ней значилось название именно той конторы, которая, как
объяснил дон Себастьян, считалась политической полицией...
– Впечатляет? – самодовольно улыбнулась донна Роза,
встретив его ошарашенный взгляд. – За деньги многое можно смастерить... Ты
все же особенно ею не размахивай, береги на крайний случай, мало ли на кого
можно наткнуться... Агент тайной полиции – это фигура. На баклановдействует, и
не на них одних, у нас еще не успели забыть толком хунту.
Судя по фотографии – сделанной неизвестно где втайне от
самого Мазура – щелкнули его не в том костюме, в коем он сюда заявился, а в
новом уже, выбранном донной Розой самолично. Интересные дела. Малоприятные...
После некоторого колебания донна Роза все же сказала:
– И еще... Я тебе дам телефончик одного человека в Чаконе. У
нас с ним были и есть кое-какие общие дела... но ты, в случае чего, к нему
спиной не поворачивайся и особенно не откровенничай. В таких делах нет ни родни,
ни кумовьев, каждый за себя... Усек?
– Не вчера родился, – сказал Мазур, покачивая на ладони
новообретенную пушку.
Это называется – не было ни гроша, да вдруг алтын. Только
что горевал легонько о том, что не осталось при нем ничего огнестрельного, и
нате вам: один дарит очень даже приличный «Вальтер» с глушаком, другая –
неплохую многозарядку сует... Еще разжиться бы, раз пошла такая пьянка,
надежной трещоткой вроде той, с какой он работалбазу, ну да ладно, жадность
фраера сгубила... И без трещотки достаточно.
Поигрывая двоюродным братцем «Беретты», он спросил
нейтральным тоном, решив подвергнуть родственные чувства донны Розы и ее облико
морале легонькой проверке:
– Ну, хорошо... А предположим, там и в самом деле сыщется...
ну, скажем, приличная груда индейского золота или еще что-нибудь, не менее
заманчивое. Насколькодалеко, по-твоему, мне нужно будет зайти, чтобы... чтобы
мы, выражаясь деликатно, не остались в пролете и прогаре?
Донна Роза, долго и пытливо рассматривая его, наконец, чуть
заметно усмехнулась с самым невинным видом и ответила столь же ровным,
проникновенным тоном:
– Я так думаю, Джонни, ты у меня достаточно умный мальчик,
чтобы сообразить, как именно тебе лучше всего защитить нашиинтересы.
В первую очередь, наши. Так уж устроен наш мир, что каждый думает в первую
очередь о себе, своя рубашка ближе к телу, не нами это заведено, не нам и
менять... Тот парень, в Чаконе, мне вообще ни с какого боку не родственник...
«Ах ты, стервочка», – ласково подумал Мазур. Ни
словечка не вымолвила прямо, но вот взгляд настолько холоден и многозначителен,
что заранее становится жалко эту самую дальнюю родственницу, историчку с
американским дипломом – будь на месте Мазура кто-то другой, не такой
душевный... Значит, у нее в Чаконе кто-то есть. И оборотистый, надо полагать,
если сумел слепитьтакую вот ксиву. Да и ствол наверняка он подбирал – донна
Роза, при всех ее деловых достоинствах, в оружии не разбирается совершенно, как
приличной латиноамериканской даме, если только она не герильеро, и положено.
Значит, третий. В Чаконе. Ну, поживем – увидим...
– Значит, молодая и красивая, я так понял? –
ухмыльнулся Мазур. – А вот интересно, ежели мне придется в интересах
дела... ревновать не будешь?
Дона Роза серьезно сказала:
– Джонни, дорогой, если это потребуется для дела, я тебе
готова заранее отпустить все мыслимые грехи не хуже епископа Вентагуэрского –
прости меня Пресвятая Дева за столь вольные шуточки... Лишь бы ты меняне
обманывал. И вообще, я не ревнива, я просто прагматична. Что идет на
пользу делу, то и хорошо, то и допустимо. И соответственно, все, что делу
вредит, достойно порицания... Вот такое уж я расчетливое чудовище, –
сказала она с оттенком гордости. – Всякие там чистоплюи меня, конечно,
распнут и осудят, но посмотрела бы я на них, доведись им выкарабкиваться с
самых низов... Ты-то, надеюсь, меня понимаешь?
– Конечно, милая, – сказал Мазур. – Чем я в жизни
не грешил, так это чистоплюйством... Где же твоя загадочная родственница, вот
кстати?
– Остановилась в отеле «Навидад». Я тебя туда отвезу. А
напоследок... – ее лицо стало озабоченным и чуточку постаревшим. –
Джонни, я очень на тебя надеюсь. Когда ты с ней уедешь, тебя никак нельзя будет
проконтролировать... ну, или почтиникак... И мне хочется верить, что не станешь
глупить, не предашь слабую и беззащитную женщину...
– Будь спокойна, – сказал Мазур с интонациями
положительного ковбоя из вестерна. – Мне здесь чертовски нравится, и,
сдается мне, что гораздо выгоднее не предавать вас с доном Санчесом, а работать
с вами честно. Особенно это тебя касается, милая, ты во мне приняла такое
участие...
– Ах, Джонни...
Судя по ее томным глазам, никак не обойтись без долгого и
прочувствованного прощания – вот туточки, за портьерой, на обширной койке.
Подчиняясь неизбежному, Мазур отложил пистолет, встал и заключил свою очередную
подругу в страстные объятия, воззвав мысленно: «Родимое Отечество,
отцы-командиры, знали бы вы, на какие жертвы ради вас приходится...»
Мысль оборвалась – с донной Розой, когда она в ударе, не
особенно-то и отдашься посторонним размышлениям...
Часть третья. Золотые миражи океана
Глава 1
Принцесса печального образа
Девушка спросила довольно неестественным тоном, с
претензиями на развязность:
– Значит, вы и есть один из гангстеров тетушки Розы?
Ну, наконец-то, чудеса сродни библейским: немые
заговорили... За все время пути она так и не проронила ни слова, даже старалась
не смотреть на спутника, только порой морщилась страдальчески, когда он
закладывал на дороге особенно лихой вираж...
