– Бензин или дизель?
– Что? – ошалело откликнулась она, еще не успев ничего
сообразить после столь резкой перемены.
– Машина, говорю, на бензине? Или дизель?
– Дизель...
Пули прямо-таки барабанили по стволам. Дизель – это гораздо
лучше, пронеслось у него в голове. Не полыхнет бак от шальной или, наоборот,
меткой пули...
– Лежи, как коровье говно в траве! – рыкнул он, когда
Кристина затрепыхалась и попробовала приподняться, выплевывая набившуюся в рот
пыль. – Лежи, принцесса, мать твою!
Перекатился вправо, вскочил и, прикрываясь капотом машины,
вскинул «Таурус», держа его обеими руками. Приподняв дуло под углом примерно в
сорок пять градусов, выпустил полмагазина в сторону тусклых вспышек выстрелов.
Присел и прислушался.
Дорога была пуста. Впереди и правее, в той стороне, где
только что располагались стрелки, наметилось определенное шевеление.
– Лежи, мать твою! – еще раз прикрикнул он для
надежности и бросился вправо, в лес, привычно перебегая от ствола к стволу,
двигаясь параллельно дороге, особенно не спеша – он вовсе не собирался лихим
наскоком разгромить противника...
Дорога плавно загибалась вправо – и он увидел, как двое
торопливо лезут в ту самуюсветлую машину, приткнувшуюся на обочине. До них было
метров сто. Подняв пистолет, Мазур выпустил оставшиеся в обойме патроны –
опять-таки целясь повыше машины, совершенно не стараясь попасть. Проводил
взглядом унесшуюся на бешеной скорости легковушку, в секунды сменил магазин на
полный и с чувством исполненного долга направился назад, уже и вовсе не
торопясь, шагом.
Громко свистнул:
– Эй, можно вставать! Все кончилось!
И принялся разглядывать изуродованные стволы деревьев –
свежие отщепы, содранная кора, прозрачный сок медленно стекает вниз, суетятся
потревоженные зеленые жуки, похожие на тараканов...
Ну да, все сходилось. Сунув пистолет в карман, он простер
свою доброжелательность до того, что помог Кристине кое-как почиститься от
сухой пыли. Отступил на шаг, удовлетворенно ее осмотрел, покивал:
– Вот теперь совсем хорошо. Так и должна выглядеть приличная
охотница за кладами: растрепанная, мордаха в пыли, сучки в волосах...
Ее высокая грудь возбужденно вздымалась, щеки пылали, а на
лице еще отражался пережитый недавно ужас...
– Подите вы! – огрызнулась Кристина, машинально проведя
рукой по волосам. – Не разыгрывайте супермена! Хладнокровен, как
монумент... Они же нас чуть не убили...
– Знаете, что самое смешное? – беззаботно спросил
Мазур. – Они вовсе не собирались нас убивать. Они вообще не хотели
причинять вреда...
– Ну да! Они стреляли, как из пулемета...
Мазур взял ее за локоть, подвел к дереву и, бесцеремонно
взяв за подбородок, задрал голову:
– Посмотрите. Вон там, на небольшом участке размером не
больше ладони, пять попаданий сразу...
– Вы что, их уже посчитали?
– Именно, – сказал Мазур. – И выстрелы, и
попадания. И не нужно так скептически ухмыляться, я в этом толк понимаю... А
вон там – еще пять. На столь же ограниченном пространстве. Неумелые стрелки
такне стреляют. Неумелые стрелки издырявили бы десяток деревьев... А эти умело,
быстро и точно вогнали по обойме всего в два дерева. У них были, похоже,
пятизарядки – винтовки или карабины... Они очень хорошо стреляют, Кристина, уж
поверьте. Обратите внимание на природу вокруг – редколесье... Между тем на пути
сюда можно было выбрать добрую сотню мест для засады, в густой чащобе.
Преспокойно перещелкать нас из зарослей, как цыплят... Нет, они хотели
напугать, потрепать нервишки, и не более того...
– Ну, а вы-то, ковбой, хоть кого-нибудь подстрелили?
Мазур, улыбаясь, пожал плечами:
– Я и не собирался. Это еще зачем? Когда я понял, что они вовсе
не собирались в нас попасть, элементарная вежливость требовала ответить тем же.
Я выпустил обойму поверх голов, вот и все. А вы хотели чего-то другого? К чему
столь кровожадное выражение на лице? Оно вам совершенно не идет...
– Да вы... вы... – она задохнулась от ярости.
Мазур крепко взял ее за руку повыше локтя и подтолкнул к
машине:
– Поехали. Нечего тут торчать. Истерики будут?
– Не дождетесь.
– Вот и прекрасно. – Мазур усадил ее, забрался за
руль. – А как насчет ближайшего полицейского участка? Будем заявлять, как
законопослушные граждане?
– Не стоит, – сказала Кристина. – Тут вы правы –
никаких улик, нет трупов... Вот если бы вы кого-то подстрелили...
– Размечтались, – сказал Мазур. – Именно потому,
что я об этом деле ничегошеньки не знаю, и не тороплюсь палить во все, что
движется. Только так, и никак иначе... Между прочим, машина была без номеров. Я
ее давненько засек. Они держались сзади, пару раз обгоняли, потом торчали на
обочине, снова оказывались сзади... В здешних местах, где все гоняют, как
психи, такое поведение настораживает моментально. Я ждал чего-то такого, и,
когда увидел их меж деревьев на противоположной стороне...
– Кажется, мне следует вас поблагодарить?
– Поздравляю, – сказал Мазур. – Вы потихонечку
приобретаете хорошие манеры, как и следует сеньорите из общества...
...Мазур так и не увидел слева ни моря, ни окраины желанного
Чакона – они проехали гораздо правее, так что и океан, и город скрыли холмы.
Вскоре Кристина обрадованно возвестила, что они, вот радость-то, прибыли в ее
родные места.
Быть может, лет сто назад, во время плантаторов, последних
индейских войнушек и каучуковой лихорадки, эти края и кипели насыщенной жизнью.
Но уж, безусловно, не теперь – сначала они, не останавливаясь, проехали
насквозь небольшой бедноватый городок, потом снова оказались в здешнем чистом
поле: плоский ландшафт, чахлые рощицы, кустарник, иногда справа или слева
промелькивают дома старинного облика, то ли нежилые, то ли просто не
содержавшиеся в надлежащем порядке...
– Далеко еще? – спросил Мазур, которому тут вовсе не
нравилось.
– Почти приехали. Сейчас свернешь налево, вон там, где
развалины, поедешь прямо, дорога там одна...
Он свернул возле полуразрушенного дома – сразу видно было,
что тут ни при чем ни военные действия, ни природные катаклизмы вроде
всемирного потопа. Дом попросту развалился от старости и всякого отсутствия
надлежащего ухода. Первый этаж еще держался, но крыша провалилась, второй этаж
походил на декорацию к очередному фильму о развязанной проклятыми
империалистами ядерной войне, от деревянной галереи остались сущие огрызки.
– Надеюсь, вы живете не здесь? – кивнул Мазур на унылые
развалины.
– Слава Пресвятой Деве, до этого еще не дошло... Здесь давно
никто не живет. Примерно с восемьсот двадцатого года. Последний хозяин во время
войны за независимость держал сторону испанской короны, ему пришлось бежать со
всем своим семейством, и генерал Грау потом распорядился, чтобы дом изменника
никто не трогал – пусть ветшает и разрушается сам по себе, как печальное
напоминание... Генерал сидел на коне примерно вон там, у толстого пня...
