– Великолепно, – сказал он непринужденно, вертя в руках
массивную серебряную вилку, должным образом начищенную. – Вы не боитесь,
что ненароком гены взыграют, и я сопру ваше фамильное серебро?
– Это уже не смешно, – сказала она досадливо. –
Кто бы вы ни были, но на мелкого воришку уж точно не похожи. Ешьте. Все в
упадке, но готовит Мария неплохо.
– Уж это точно, – сказал Мазур, нацеливаясь вилкой на
что-то аппетитное, источавшее аромат жареного мяса и незнакомых приправ. –
Люблю повеселиться, особенно поесть. Тем более...
Высокое овальное окно лопнуло, посыпались осколки, и пуля
звучно ударила в потускневшую деревянную панель под потолком. Почти не
рассуждая, Мазур, отшвырнув свое массивное стуло, пинком подшиб ножку стула
девушки, отпихивая его от стола, свалил Кристину на пол и замер с пистолетом в
руке.
Дззз-зззынь! Второе окно вылетело к чертям, а за ним и
третье. Пули ударяли в стену высоко над головами. Мазур старательно считал
выстрелы.
Во дворе хлопнула парочка других, прозвучавших гораздо
ближе: ну, ясно, привратничек старается, в белый свет, как в копеечку. Девять,
десять... и – тишина.
– Послушайте! – сердитым шепотом произнесла
Кристина. – Что за манера меня то и дело швырять, как куклу? И на дороге,
и здесь... Я вся в синяках...
Во дворе бабахнул еще выстрел.
– Лежите-лежите, – сказал Мазур. – Береженого бог
бережет. Когда еще мне выпадет случай держать в объятиях девушку из столь
благородного рода, причем на законных основаниях, заслоняя своим телом от
опасностей?
Она забарахталась всерьез – гибкая, сильная, в ароматах
незнакомых духов. «Приятная девочка, – подумал Мазур, посильнее придавив
ее к полу. – Знать бы только, что за игры играет, и в чем тут двойное дно,
оно просто обязано быть...»
– Пусти!
– Сейчас, – сказал Мазур. – Не вставай сразу,
ладно?
Он, пригибаясь, чуть ли не на четвереньках подбежал к
большому выключателю рядом с входной дверью и с маху вырубил свет. Метнулся к
окну, примостился в простенке. Разумеется, ничего подозрительного он во дворе
не заметил, хотя ночь выдалась лунная – пусто, конечно, они определенного палили
с приличного расстояния, оружие позволяло...
Кристина подошла к нему, вгляделась в темноту и зло сказала
что-то по-испански. У Мазура осталось впечатление, что это были слова, которых
благородной сеньорите из приличного дома вообще-то не полагалось бы знать – но
что поделать, двадцатый век, эмансипация и все такое...
– Совершенно тот же почерк, – сказал он
задумчиво. – Десять выстрелов из двух пятизарядок, издалека... И снова
никто не стремился в нас попасть, наоборот...
– Удивительная проницательность! – фыркнула
Кристина. – Но ты, в общем, прав. Считая тот случай, на дороге, это уже
шестой раз за последнюю неделю...
– В доме есть телефон?
– Есть. Толку от него мало. Провода давным-давно перерезаны.
Они мне мотают нервы вторую неделю...
– Кто? – жестко спросил Мазур. – Расскажешь ты
мне, в конце концов, что здесь творится?
– Завтра, – твердо сказала Кристина. – Я жду
одного человека. Он приедет завтра и мы отправимся в Чакон... Я расскажу перед
этим. Вдруг...
– Ага, – сказал Мазур. – Вдруг случится какое-то
чудо, все волшебным образом обойдется и не придется ничего рассказывать
постороннему человеку? Дорогая сеньорита, вы все еще верите в чудеса? Их не
бывает, а если все же случаются, то не столь волшебные... Когда вы это поймете,
наконец?
– Понимаете, Джонни, это так долго считалось чисто семейным
делом...
– Ну да, – сказала Мазур. – Фамильные традиции,
роковые тайны... «О, сын мой, на смертном одре я должен открыть тебе, что ты
вовсе не сын мой, а дочь моя...» Как же, знаем... Интересно, а эти пакостники –
тоже семейное дело?
– Самое смешное, что – да... В каком-то смысле.
– Какая-нибудь вендетта?
– Да нет, – со вздохом сказала Кристина. – Скорее
уж непримиримая ссора... Это дон Хайме...
– Какой-нибудь благородный сосед?
– Чтоб его черти взяли... Самое скверное, мне нечего
предъявить полиции. Одни пулевые отметины в стенах, да перерезанные телефонные
провода. Капитан будет меня утешать, обещать, что предпримет все надлежащие
меры – только ему, как легко догадаться, не хочется впутываться во все это... Выгоды
никакой, а уличить никого невозможно...
– Ты дождешься, – сказал Мазур. – В конце концов,
они дом подпалят с четырех концов. Я на их месте именно так бы и поступил –
сколько можно примитивно палить из винтовочек? Если повторять это достаточно
часто, такие фокусы перестают казаться угрозой...
– Они с тобой, часом, не советовались? – фыркнула
Кристина. – Потому что позавчера как раз и подожгли... Не дом, правда, а
мой единственный коровник. Вон в той стороне, в полумиле... Подперли дверь,
когда Пакито прибежал, было уже поздно... Коровы сгорели, все восемь. Последнее
мое движимое имущество, последнее, что еще как-то отдаленно смахивало на хозяйство...
Теперь остался только дом.
– А собак у тебя, что, в хозяйстве нет?
– Были. Две. Еще пять дней назад.
– Крепенько они твое хозяйство подкосили, – сказал
Мазур. – А ты не хочешь ли, часом, чтобы я ответил в том же духе? У этого
дона Хайме наверняка найдется в хозяйстве что поджечь и разломать... Что мне
стоит?
Ему вовсе не улыбалось тащиться куда-то под покровом ночи
жечь коровники неизвестного дона и разносить какие-нибудь сараи – просто
интересно было, что она ответит...
В голосе Кристины звучала даже не гордость – спесь:
– Я до такогоопускаться не буду. В конце концов, он
проиграет в главном: именно я доберусь до сокровища... Только, я тебя умоляю,
не лезь с вопросами. Подожди до завтра, не убьют нас с тобой, в самом-то
деле...
«Итак, все-таки сокровище, – подумал Мазур. –
Интересно, настоящее или мнимое? А в общем, никакой разницы – клады вечно
приносят одни неприятности, независимо от того, реальные там захоронки, или
нет...»
Глава 2
Благородные доны и дешевые гангстеры
Спал он, легко догадаться, с собачьей чуткостью, положив на
столик оба пистолета и примостив одежду так, чтобы натянуть ее в мгновение ока
по всем армейским стандартам. Однако молодчики неизвестного дона Хайме так и не
дали о себе знать.
Долгий, требовательный гудок автомобильного клаксона
раздался в аккурат, когда Мазур чинно кушал утренний кофей в компании владелицы
поместья. Каковая, заслышав сигнал, просияла, но, выслушав короткий, непонятный
Мазуру доклад привратника, вновь помрачнела. Пояснила, недобро хмурясь:
– Там, у ворот – дон Хайме...
