– Попахивает логикой разведчика...
– Да бросьте вы, Хольц! – поморщился Мазур. –
Попахивает логикой человека, который кое-что повидал в жизни и готов поверить в
историю с кладом, но сумеет отличить вранье от правды... Стоп, стоп! – он
успокаивающе поднял ладонь, видя, как загорелись злым огоньком арийские
глазыньки. – Я не говорю, что вы врете. Но чутье мне подсказывает, что это
не всяправда...
Довольно долго стояло молчание. Хольц буравил его взглядом.
Потом усмехнулся:
– А вы умный мальчик, Джонни. Между прочим, отец сеньориты
Кристины этого подводного камня так и не заметил. Тысячу извинений сеньорита, я
не врал... но это и в самом деле не вся правда. Ладно, черт с вами, Джонни, то
самое чутье мне подсказывает, что с вами и в самом деле следует вести дела
чуточку откровеннее... Ну конечно, не те были порядки в военном флоте. Я
просто-напросто знал все о содержимом сейфа независимоот командира. – Он
смотрел исподлобья, напряженно. – Я был не только лейтенантом
военно-морских сил, но и сотрудником гестапо. Или у вас голова все же набита
глупыми предрассудками, касаемо иных учреждений рейха?
– У меня в голове один глупый предрассудок, – сказал
Мазур. – Чертовски хочется положить в карман двести тысяч долларов.
– Ну, этот предрассудок вовсе не глупый и даже не
предрассудок.
– Значит, гестапо... Вот этогораздо больше похоже на правду.
Были приставленык командиру, а? Ничего удивительного – на такой лодке...
– Ничего удивительного, – спокойно повторил за ним
Хольц. – Самая обычная практика, свойственная не одной Германии, не одному
нашему времени. Любая спецслужба всегда присматривает за военными – они иногда
склонны к самостоятельным решениям и, мало того, поступкам. Слышали что-нибудь
о покушении на фюрера в сорок четвертом? Ну вот, видите... За военными нужен
глаз да глаз. Между прочим, не считайте меня обычным, примитивным вербованнымстукачом.
Я был не стукачом, а офицером СС, штатным сотрудником гестапо – коли вас
не коробит слово «гестапо», вряд ли вы станете морщиться при слове «СС»...
– Да мне, откровенно говоря, наплевать, – сказал
Мазур. – Я вам уже изложил свою нехитрую жизненную философию.
– Вот и прекрасно, – сказал Хольц с некоторым
облегчением. – А то кто вас знает, англосаксов, вам столько лет промывали
мозги... Не следует при слове «офицер СС» тут же представлять себе тупого
садиста из охраны концлагеря с плетью в одной руке и скальпами в другой. Были
такие, согласен. Но лично я в жизни никого не ударил плетью, вообще не бывал в
концлагерях. Мы, в гестапо, все поголовно числились офицерами СС. Специфика,
знаете ли. Кстати, если вам интересно – по эсэсовскому званию я был даже на чин
выше, нежели в кригсмарине...
– Ответственный пост, а?
– Именно, – без тени иронии кивнул Хольц. – Лодка
выполняла очень уж важные и секретные задания. В таких случаях к командиру...
вообще любому подлежащему надзору объекту приставляли не заурядного стукача, а
настоящего офицера СС, полноправного сотрудника известных ведомств... Гестапо,
несмотря на все, что вокруг него наплели, было в первую очередь
контрразведывательной службой... В общем, я знал о том, что окажется в сейфе,
даже раньше командира. Он еще понятия не имел, а я уже знал. В один
прекрасный день меня вызвал штандартенфюрер... но вам, наверное, эти детали
совсем неинтересны?
– А кому сейчас интересны имена, второстепенные детали?
– Ну да, разумеется... – ничуть не удивившись, кивнул
Хольц. – Мне на вашем месте все это было бы тоже не интересно... Если
коротко, от меня на сей раз потребовали максимальной бдительности. Я там был не
один, еще три человека из экипажа тоже были людьми двойнойподчиненности –
команда на случай активных действий. Ну, вы наверняка понимаете: исход войны
был ясен, существовала опасность, что отдельные инициативные личности будут
искать собственныеварианты выхода из боя...
Мазур усмехнулся с полным пониманием:
– Иначе говоря, ваш босс опасался, что командир может
прикарманить бриллианты и смыться?
– Совершенно верно. У него имелась для того масса
возможностей.
– Но ведь и вы, простите, тоже...
– Я – это другое дело, – отрезал Хольц. – Меня к
тому вынудили обстоятельства. Так сложилось...
– Это как? – с нешуточным любопытством спросил Мазур.
Подлинная была история, или нет, но она, что отрицать, чертовски увлекательная,
а свободного времени достаточно...
– Уже возле здешних берегов мы потеряли антенну, –
сказал Хольц. – Нелепая случайность, неинтересно рассказывать... Ну, и
давно следовало зарядить аккумуляторы. Командир решил убить двух зайцев одни
махом. Он дал команду, и лодка всплыла возле одного из небольших островков. Их
тут множество. Связаться с нашими друзьямидолжен был радист, с помощью переносной
рации, ну, а мне, как офицеру, следовало за сеансом присмотреть. Это уже была
инициатива командира, но не моя собственная. Немецкий порядок, знаете ли. Была
инструкция – в подобных случаях радиста непременно должен контролировать
офицер... Мы взяли надувную лодку и высадились на берег. Поднялись на одну из
высоких точек. Субмарина осталась у берега на глубокой воде, там приличные
глубины у самого берега, не менее восьмидесяти – ста футов. – Его голос
приобрел некоторую мечтательность, судя по всему, ностальгия по молодости
обуяла. – Это была картина для художника-мариниста, только стань у
мольберта и рисуй – вид с вершины горы, утесы, зеленая чащоба под ногами,
вокруг – зеленовато-синий океан, лазурное небо... Знаете, дизели при зарядке
аккумуляторов грохочут страшно, поэтому они, на лодке, спохватились поздно, а я
не обратил внимания, у меня на голове была вторая пара наушников, я тоже
слишком поздно услышал... хотя чем я мог помочь?
– Ага, – сказал Мазур, – какой-нибудь
противолодочный корабль?
– Самолет, – сказал Хольц. – «Эвенджер» с
американскими опознавательными знаками. Видимо, он патрулировал район, у
американцев уже тогда были тут военно-воздушные базы... Это было, как в кино,
право слово. На войне возможны самые невероятные события, все так причудливо
переплелось... Мы с радистом все отлично видели, лучшего наблюдательного пункта
и не подберешь. Самолет пошел на боевой заход, в красивое пике... Мне потом
пришло в голову, что все обернулось именно так исключительно из-за того, что на
зенитном автомате стоял Крифельд. Он был мастером своего дела, прямо-таки
виртуозом. Промахнись он, все произошло бы как-то по-другому. А так... Крифельд
попал по самолету первой же очередью. Я уверен, пилота убило сразу. То ли я и в
самом деле видел тогда, как брызнули осколки фонаря, то ли внушил себе потом,
что видел. Какое это имеет значение? Самолет не изменил траектории, понимаете?
И врезался в носовую часть лодки, перед рубкой. Тут же рвануло. Ох, как
рвануло... Я выяснил потом: «Эвенджеры» обычно несли или торпеду в бомболюке,
или девятьсот кило бомб. В любом случае шарахнуло на совесть. Лодка утонула в
считанные секунды. Это все произошло гораздо быстрее, чем я вам сейчас
рассказываю. Мы с радистом стояли, как истуканы, разинув рты – а там, внизу,
вода уже успокаивалась, на поверхности ничего не было, ни обломков, ни людей,
ничего... только море... – его взгляд оставался столь же мечтательным,
отрешенным. – Текли минуты... первая мысль у меня была: «О господи, мы
остались совершенно одни!» А вторая: «Теперь только я знаю, где лежит два
миллиона долларов!» Конечно, по тогдашним ценам это было далеко не два миллиона
– но я уже не помню тогдашнейсуммы...
