— Тут еще такой веселенький фургончик со скелетом на боку проехал, но ему удалось проскочить…
Здоровяк направился было к спущенному колесу ее машины, но вдруг обернувшись, нахмурился.
— Неужели кто-то проехал мимо, не предложив помочь?
— Думаю, меня не заметили.
— И даже не остановились, чтобы убрать с дороги весь этот хлам?
— Нет.
— Просто взяли и поехали дальше?
— Да.
Что-то в его вопросах насторожило Тесс. Однако здоровяк улыбнулся, и она решила, что все в порядке.
— Запаска, надо полагать, под багажником?
— Да. Думаю, да. Вам надо только…
— …дернуть за ручку — знаем-знаем, дело известное.
Когда он, сунув руки глубоко в карманы комбинезона, не спеша направился к багажнику «форда», Тесс заметила, что дверца его пикапа осталась приоткрытой, а в кабине горел свет. Решив, что состояние аккумулятора модели «Ф-150» могло вполне соответствовать ее внешнему виду, Тесс распахнула дверцу, заскрипевшую ничуть не слабее тормозов, и с силой ее захлопнула. В какой-то момент Тесс случайно бросила взгляд в кузов сквозь заднее окошко кабины. Там на ржавом ребристом полу валялись деревяшки. Они были окрашены белой краской, и из них торчали гвозди.
Тесс на мгновение показалось, что она отправилась в астральное путешествие. Поскрипывающее тиканье вывески «ВЫ НРАВИТЕСЬ ДРУГ ДРУГУ» напоминало уже не старый будильник, а часовой механизм бомбы.
Она попыталась не придавать значения деревянным обломкам: такие мелочи могли иметь значение лишь в определенного пошиба книгах, которых она никогда не писала, или в фильмах, которых она почти никогда не смотрела, — мерзких и кровавых. Но у Тесс ничего не вышло — она встала перед выбором: либо продолжать притворяться, поскольку последствия иной линии поведения было даже страшно представить, либо кинуться в лес по ту сторону дороги.
Однако прежде чем успела принять хоть какое-то решение, она почувствовала крепкий запах мужского пота. Повернувшись, Тесс увидела незнакомца прямо перед собой — он возвышался над ней, сунув руки в боковые карманы комбинезона.
— А может, я лучше тебя просто трахну, чем шину менять? — вкрадчиво спросил он. — Как думаешь?
И Тесс бросилась бежать… Правда, только мысленно. На самом деле она, прижавшись к пикапу, смотрела на мужчину снизу вверх — он был настолько огромен, что, заслоняя солнце, отбрасывал на нее тень. Она стояла и думала, что еще менее каких-то двух часов назад четыре сотни людей — в основном дамы в шляпках — стоя аплодировали ей в небольшом, но довольно уютном зале. А где-то немного южнее ее дожидался Фрицик. Тесс вдруг осознала — мучительно, словно поднимая тяжесть, — что, возможно, больше никогда не увидит своего кота.
— Прошу вас, не убивайте меня… — Сдавленный голос был еле слышен.
— Ах ты, сучка. — Мужчина говорил таким тоном, словно размышлял о погоде. Над крыльцом продолжала поскрипывать вывеска. — Плаксивая сучка-шлюшка, ей-богу.
Из кармана появилась его правая рука. Большущая рука. На мизинце был перстень с красным камнем. Он напоминал рубин, однако был слишком большим для рубина. Тесс решила, что это скорее всего просто стекляшка. Вывеска продолжала поскрипывать. «ВЫ НРАВИТЕСЬ ДРУГ ДРУГУ». Рука сжалась в кулак, который, стремительно приближаясь к ней, вырастал в размерах, пока не затмил собой все.
Послышался глухой удар о металл — Тесс решила, что это ее голова стукнулась о кабину пикапа. Пекари-зомби, мелькнула у нее мысль. Потом на какое-то время все вокруг потемнело.
6
Она очнулась в большом мрачном помещении, где стоял запах отсыревшего дерева и все пропиталось ароматами древнего кофе и доисторических закусок. Прямо над ней с потолка криво свисал старинный вентилятор-пропеллер. Он напоминал сломанную карусель из фильма Хичкока «Незнакомцы в поезде». Тесс лежала на полу, раздетая ниже пояса, и незнакомец ее насиловал. Правда, акт насилия воспринимался как вторичный по отношению к навалившейся на нее тяжести: великан буквально подмял ее под себя. Ей едва удавалось вздохнуть. Это, должно быть, сон. Однако она почему-то ощущала свой разбитый нос, шишку на затылке размером с хороший пригорок и впившиеся в ягодицы щепки. Во сне такого не бывает. Во сне не чувствуешь боли — прежде чем ее ощутишь, просыпаешься. А это происходило наяву. Ее насиловали. Он уволок ее в помещение старого магазина и там овладел под вяло кружащимися пылинками, золотящимися в косых лучах послеполуденного солнца. Где-то слушали музыку или заказывали выбранные по Интернету товары, дремали или болтали по телефону, а здесь насиловали женщину; и этой женщиной была она, Тесс. Он снял с нее трусики — она заметила, что они торчали у него из нагрудного кармана комбинезона. Ей вспомнился фильм «Избавление», который она видела на одном из ретроспективных показов в колледже — тогда ей еще хватало смелости смотреть такое кино. «Сымай-ка штанишки», — сказал там один из подонков-извращенцев, намереваясь трахнуть пухленького горожанина. Забавно, что приходит на ум, когда лежишь под тушей весом в три сотни фунтов, ощущая в себе член насильника, двигающийся вверх-вниз чуть ли не со скрипом, точно несмазанный механизм.
— Прошу вас, — произнесла она. — Умоляю… хватит.
— Ничего не «хватит», — отозвался он, и тот же кулак вновь обрушился на нее. Часть лица обдало жаром, в голове что-то перемкнуло, и Тесс вновь отключилась.
7
Когда она в очередной раз очнулась, он, размахивая руками, пританцовывал вокруг нее в своем комбинезоне, горланя «Браун шугар».
[41]
Солнце клонилось к закату, пылая огнем в двух запыленных, но чудом уцелевших после нашествия вандалов окнах заброшенного магазина с западной стороны. За Громилой пританцовывала его тень, растягиваясь по дощатому полу и вверх по стене, на которой светлели проплешины в местах, где некогда висела реклама. Топот башмаков насильника казался апокалиптическим.
Тесс увидела свои брюки — скомканные, они валялись под прилавком. Там когда-то, должно быть, помещался кассовый аппарат (возможно, рядом с лотком вареных яиц или свиных ножек). Она ощущала запах плесени и — Господи! — боль: болело лицо, грудь, но сильнее всего там, внизу, где в нее насильно проникли.
Притворись мертвой. Это твой единственный шанс.
Она закрыла глаза. Пение прекратилось, и она уловила усиливающийся запах пота. Он становился все острее.
Как после физической нагрузки, подумалось ей. Забыв о намерении притвориться мертвой, она попыталась закричать. Но прежде чем Тесс успела издать хоть звук, здоровенные ручищи схватили ее за горло и принялись душить. Конец, решила она. Мне конец. Она осознавала это со спокойствием, даже с облегчением. По крайней мере боль прекратится, и она больше не будет видеть это чудовище, танцующее в лучах заходящего солнца.
