Посмотрев на часы, я сказал:
— Я хочу еще раз поблагодарить тебя за помощь, а теперь мне пора ехать по делам.
Когда я уже открывал дверь машины, Али сказал:
— Береги себя, Вася! И добавил по-русски:
— Ни пуха ни пера!
Я улыбнулся и ответил:
— К черту, к черту!
После этого уселся за руль своей «Хонды» и покатил в «Одессу».
* * *
На следующий день вышибала Виктор уже ждал меня, стоя на улице у зеркальных дверей ресторана. Когда я вышел из машины, снова поставив ее на противоположной стороне улицы, Виктор кивнул мне, давая понять, что все в порядке. Я кивнул в ответ и, захлопнув дверь машины, не спеша пересек Брайтон-Бич.
Виктор открыл передо мной дверь и вполголоса сообщил:
— Алекс уже здесь, так что сядешь за столик, который тебе покажут, а потом к тебе подойдут.
Я кивнул, и Виктор передал меня симпатичной хохлушке в кружевном фартучке, которая, заулыбавшись, сказала:
— Столик для вас заказан, прошу за мной. Меня зовут Оксана.
И стала подниматься по лестнице, вертя перед моим носом небольшими, но очень подвижными ягодицами, обтянутыми короткой черной юбчонкой. Я вспомнил мясистую мадам в парчовом платье и тут же, ни секунды не сомневаясь, отдал пальму первенства этой двадцатилетней темноволосой девчонке. Я бы с удовольствием отдал бы ей и несколько часов своего драгоценного времени. Надо будет закинуть удочку, подумал я, но в это время лестница кончилась и мы с ней вошли в зал ресторана.
Оксана провела меня в тихий уголок и усадила за двухместный столик.
— Что будем кушать? — спросила она, улыбаясь.
Я поразмыслил и заказал легкий салат, минералку и сто граммов водки. Быть в русском ресторане и не выпить водки — просто несерьезно. А к тому времени, как я сяду за руль, она уже выветрится.
Оксана кивнула и, развернувшись, поконала на кухню, радостно подрагивая ягодицами.
Оглядевшись, я слегка расстроился.
Ну стоило ли ехать в Америку, пересекать океан, тратить драгоценные нервы для того, чтобы, зайдя в русский ресторан, оказаться в родном совке семидесятых годов. Дым коромыслом, мясистые тетки, покрасневшие от водки, халдеи в расстегнутых рубашках, дикие пляски перед сценой… Приехал я сюда, а тут — те же пьяные рыла и те же «Яблоки на снегу» или «Мясоедовская», которую в восьмой раз исполняют для тети Фейги ничем не отличавшиеся от вороватых халдеев лабухи, готовые за деньги сбацать все, что угодно.
Посмотрев на сцену, я увидел родную картину. Руководителю оркестра, гитаристу с бегающими глазами, дали сотку баксов, и он, подобострастно закивав, со счастливым лицом объявил, что следующая песня — «Владимирский централ» — исполняется специально для Игорька из Бобруйска. А закончится все это по известной схеме — мордой в квашеную капусту.
Американцы, мать их так!
Оксана принесла заказ, и я, поблагодарив ее, налил себе немного водочки. Заглотив ее, я закусил до боли знакомым салатом «оливье» и тут на стул напротив меня уселся рослый и крепкий коротко стриженный парень.
На его шее красовалась тонкая золотая цепочка, уходившая за расстегнутый ворот белой рубашки, и в просвете между пуговицами мелькнул золотой крестик с распятием. На правой руке была татуировка «Слон» — «смерть легавым от ножа».
Ага, подумал я, вот и родная братва.
— Тебя Василием кличут? — поинтересовался пацан.
Я молча кивнул.
— Пойдем со мной, там тебя ждут, — сказал он и встал.
Я тоже встал и, пробираясь между столиками и любезно извиняясь перед посетителями, последовал за своим провожатым. Пройдя через зал, мы оказались перед дверью, сделанной из темного дуба, и, открыв ее, парень сделал приглашающий жест, и я вошел в отделанный дубовыми панелями небольшой кабинет.
Вдоль стен стояли пухлые диваны, на которых расположились четверо конкретных братков, а в кресле за столом сидел мужчина лет пятидесяти. Он был одет в цветастую гавайку с короткими рукавами, на правой руке тускло светились массивные золотые часы, а на шее, как и у Виктора, была золотая цепь, но раз в шесть потолще. Его черные с проседью волосы были коротко подстрижены, темные глаза смотрели с внимательным прищуром, и на руках, спокойно сложенных на груди, красовались татуировки.
Посмотрев на них, я понял, что имею дело не с каким-нибудь приблатненным штемпом, а с натуральным авторитетом, имевшим настоящий вес и пользовавшимся реальным авторитетом в уголовном мире. Похоже, что Виктор не соврал, сказав о том, что мимо него здесь не проходит ни одно дело, касавшееся русской диаспоры.
[6]
И если это так, то можно было считать, что передо мной — вроде как главный смотрящий русского Нью-Йорка.
— Здравствуй, Василий, — негромко сказал мужчина, — меня зовут Алекс. Присаживайся.
И он указал на стоявшее напротив стола второе кресло.
— Здравствуй, Алекс, — вежливо ответил я и, придвинув кресло поближе к столу, уселся в него.
Некоторое время мы молча изучали друг друга, затем Алекс неторопливо произнес:
— Ты из Питера, я слышал? У меня там много хороших друзей. Может быть, и ты кого-нибудь из них знаешь?
— Может быть, и знаю, — ответил я, — но попусту мусолить имена не приучен.
Алекс кивнул и продолжил:
— Я слышал, у тебя есть небольшая проблема, которую мы можем помочь решить.
Я выдержал небольшую паузу и так же неторопливо ответил:
— Ну, Алекс, я бы не назвал это проблемой. Но если мой вопрос не будет вовремя решен, вот тогда у меня могут возникнуть проблемы.
Алекс опять кивнул и сказал:
— Правильно, Василий. Ты умеешь говорить. Решение твоего вопроса будет стоить двадцать тысяч. Десять сразу, десять — потом. Тебя это устраивает?
— Да. Я уже знаю об этих условиях. Вполне приемлемо. Деньги я готов внести сразу.
Я услышал, как за моей спиной открылась дверь, и кто-то вошел.
— Познакомься со Львом Захаровичем, — сказал Алекс, указывая за мою спину.
Я оглянулся, затем встал и, повернувшись, увидел перед собой пожилого благообразного еврея в золотых очках, который, улыбаясь, смотрел на меня и протягивал мне руку.
— Василий, — сказал я, пожимая его маленькую, но цепкую руку.
— Лев Захарович, — ответил он и посмотрел на Алекса.
— Это один из наших лоеров, — сказал Алекс у меня за спиной, и я снова повернулся к нему. — Очень опытный и грамотный специалист. Лев Захарович, этому человеку нужно сделать хорошие документы. Ну, вы понимаете, как обычно.
