Бумажки слетают с доски объявлений и порхают в воздухе.
Полицейский журнал Майка взлетает со стола и тоже парит. Открываются медленно,
один за другим, ящики стола, и лежащие в них предметы тоже начинают кружить над
столом: ручки, листки бумаги, наручники и забытый недоеденный бутерброд.
Вальсирует в воздухе корзина входящих/исходящих в паре с переносным компьютером
Хэтча.
В другом конце комнаты револьвер, из которого Робби хотел
стрелять в Линожа (теперь понятно, как это было глупо), приподнимается,
поворачивается дулом к стене и шесть раз разряжается.
Хэтч, Кирк и Джек реагируют на выстрелы. Хэтч оглядывается,
видит витрину с инструментами и хватает с нее пожарный топор. Поворачивается и
начинает рубить дверь возле ручки. Джек хватает его за рукав:
– Хэтч, может, не стоит… Хэтч отпихивает его назад. Может, и
не стоит, но он будет выполнять свой долг.
В офисе кустарно приваренные прутья двери клетки начинают по
одному отпадать, как облетающие листья. Генри и Робби смотрят, остолбенев от
ужаса. Прутья опадают все быстрее и быстрее, образуя дыру в форме человека.
Когда она прорисовывается ясно, в нее проходит Линож. Он кидает взгляд на двух
съежившихся в углу людей, поворачивается и указывает своей тростью на дверь.
Хэтч заносит топор для очередного удара, но дверь внезапно
распахивается сама. В нее врывается серебристо-синий свет.
Голос Линожа говорит:
– Хэтч.
Хэтч шагает в поток света. Джек хватает его за рукав.
– Хэтч, нет!
Хэтч, не обратив внимания, входит в свет, топор
выскальзывает из его руки.
К магазину подъезжает вездеход. Сквозь закрытые штормовые
ставни пробивается яркий синий свет, бьющий в дверь между магазином и офисом.
В автомобиле, набитом здоровыми парнями, Джонни спрашивает,
затаив дыхание:
– Что это?
Майк не утруждает себя ответом, но выскакивает из машины
чуть ли не раньше, чем она остановилась. Остальные за ним, но Майк добегает до
ступеней первым.
Хэтч идет в ослепительном свете, как лунатик, не замечая
парящих и кружащих в воздухе предметов. На его голову натыкается компьютер,
Хэтч от него отмахивается, и компьютер плывет в сторону, как под водой. Хэтч
подходит к Линожу, окруженному почти невыносимым светом.
Теперь мы видим, что Линож – старик с ниспадающими почти до
плеч неровными прядями седых волос. Щеки и брови его изрезаны морщинами, губы
запали, но это сильное лицо… и на нем господствуют глаза, где крутятся вихри
красного и черного. Его обычная одежда исчезла, и он стоит в черном облачении с
блестящим и шевелящимся серебряным узором. В руке он по-прежнему держит трость
с волчьей головой, но теперь видно, что трость покрыта магическими рунами, а
другой рукой он хватает за плечо Хэтча… только это не рука, а когтистая лапа
хищной птицы.
Он наклоняется, почти касаясь своим лицом лица Хэтча. Губы
его раскрываются, обнажая остроконечные зубы. Хэтч все это время смотрит
расширенными пустыми глазами.
– Дайте мне то, что я хочу, и я уйду. Скажи им. Дайте мне
то, что я хочу… и я уйду.
Он поворачивается, взмахнув подолом своего одеяния, и шагает
к выходу на погрузочную площадку.
Двери магазина распахиваются, и врывается Майк, за ним его
команда. Он бежит по центральному пролету, перепрыгивает через перевернутый
стол и хватает Кирка Фримена за плечи.
– Что случилось? Где Хэтч? Кирк тупо показывает в сторону
офиса. У него нет слов. Майк кидается к двери… и останавливается.
Офис выглядит так, будто здесь прошелся смерч. Повсюду
разбросаны бумаги и вещи, полощущиеся под ветром, врывающимся из открытой задней
двери. На полу валяется разбитый компьютер Хэтча. Клетка пуста. Перед ее дверью
лежит груда прутьев, и дверь по-прежнему заперта, хотя в ней и зияет дыра. А
дыра напоминает контуры человека.
Робби и Генри сидят у стены, крепко обнявшись, как дети в
темноте. Хэтч стоит посреди комнаты спиной к Майку, и голова его опущена.
Майк осторожно подходит к нему. Его спутники сгрудились в
дверях, глядя расширенными глазами с застывших лиц.
– Хэтч? Что здесь было? – спрашивает Майк. Хэтч не отвечает,
пока Майк не трогает его за плечо:
– Что здесь было?
Хэтч поворачивается. Его лицо после близкого знакомства с
Линожем изменилось. На нем печать страха, которая, быть может, не пройдет
никогда – даже если он переживет Бурю Века. Майк поражен.
– Хэтч! Боже мой, что?..
– Мы должны дать ему то, что он хочет. Если мы это сделаем,
он уйдет. Оставит нас в покое. Если нет…
Хэтч глядит в открытую дверь, где вихрями клубится снег. К
ним медленно, как старик, подходит Робби.
– Куда он ушел? – спрашивает он.
– Туда. В шторм, – отвечает Хэтч.
Камера смотрит от города на океан. Снег укрывает землю,
наметает сугробы, и море все еще бьет в берег и взметает в воздух пену. Где-то
там – Линож, как часть этой бури.
Затемнение. Конец акта пятого.
Акт шестой
На перекрестке Мэйн-стрит и Атлантик сугробы еще глубже, и
еще несколько витрин провалены внутрь. Теперь по улицам не пройдет даже
вездеход, и фонарные столбы засыпаны уже выше чем наполовину.
Камера снова отъезжает к аптеке, и мы видим, что внутри все
стало зимней тундрой. Морозно блестят в глубине аптеки буквы РЕЦЕПТУРНЫЙ ОТДЕЛ.
Возле витрины висит плакат СТУКНИ ОБОГРЕВАТЕЛЕМ ЗИМЕ ПО МОРДЕ!, но на этот раз
Зима смеется последней: стоящие в ряд обогреватели засыпаны снегом.
И часы с маятником уже засыпаны вместе с циферблатом, но они
еще идут. Сейчас они начинают отбивать время. Раз… два…три… четыре…
В доме Марты Кларендон в прихожей лежит ее тело, накрытое
скатертью. И слышен голос других часов. Пять… шесть… семь… восемь.
В детском саду Молли часы с кукушкой (детям нравится, как
она выскакивает и прячется – бесстыдно, как будто язык высовывает)
подхватывают: девять… десять… одиннадцать… двенадцать. Сказав это последнее
слово, птица прячется обратно в ящик. В детском саду безупречно чисто, но
несколько зловеще. Стоят маленькие столики и стулья, картинки на стенах, доска,
на которой написано: "мы говорим «спасибо», "мы говорим «пожалуйста».
Слишком здесь много теней и слишком много тишины.
У погрузочной площадки возле магазина все так же лежит
завернутое тело
