Урсула все это время стояла на коленях возле Салли. Сейчас
Молли что-то говорит ей на ухо, и Урсула встает.
– Так они… не мертвые? – спрашивает Мэри Хоупвелл.
Теперь все успокоились, глядя с надеждой. Энди взял своего
Гарри на руки, Джилл рядом с ним. Тут же держит Бастера Джек, а его жена,
измученная, поседевшая Энджи, покрывает лицо мальчика поцелуями и что-то шепчет
ему на ухо.
– По-моему… он спит, – говорит Энди.
– Это не сон, – возражает Урсула. – Если бы они спали, мы их
могли бы разбудить.
– Так что же это? – спрашивает Ферд, протолкавшись наконец
вперед.
– Не знаю, – отвечает Майк.
Он смотрит на безмятежное лицо Ральфи, будто пытаясь по
закрытым глазам мальчика понять, что случилось. И камера следует за его
взглядом к лицу Ральфи, от среднего плана к крупному и к самому крупному, и при
этом кадр расплывается, а когда фокусируется снова, мы видим:
Дневное небо над островом, пронзительно голубое, какое
бывает видно только с самолета. Мы на высоте двадцати двух тысяч футов над
землей. Под нами на тысячу футов ниже широкая гряда облаков – огромный пол
бального зала, летящий в небе. Видны отходящие от него в голубизну щупальца
облаков. Да, здесь все – покой и солнечный свет. А внизу продолжается адское
завывание Бури столетия.
Сквозь облака виден силуэт, похожий на римскую цифру V,
серый на белом фоне. Мы будто смотрим на подлодку под самой поверхностью океана
или на самолет, выходящий из-под облаков.
О самолете мы подумали из-за места, но ошиблись.
Силуэт выходит из облаков. На острие клина находится Линож,
одетый в свою обычную лыжную шапочку, джинсовый комбинезон и желтые перчатки.
Впереди, как путеводная звезда, летит трость. Линож чуть отвел руки от боков, и
в одну из них вцепилась Пиппа Хэтчер. В другую – Ральфи Андерсон, за их руки
держатся Хейди и Бастер, дальше по цепочке Салли и Дон, и наконец – Гарри и
маленький Фрэнк Брайт. Ветер относит им волосы со лба. Одежда полощется на
воздухе. Они счастливы неимоверно.
– Ну как, детки? – спрашивает Линож, обернувшись.
– Ух ты! Класс! Отлично!
Этим возгласам нет конца.
Линож крупным планом, и его черные глаза, подернутые
вертящимися красными прожилками. Когда он улыбается, еще раз открываются
отточенные клыки. Тень трости лежит на его лице шрамом. Дети думают, что их
катает сказочный друг. Мы знаем правду: они в когтях чудовища.
Затемнение. Конец акта второго.
Акт третий
Здание мэрии все так же почти не видно за вьюгой, только
несколько огоньков светят храбро.
Генераторный сарай тоже почти весь засыпан, но рокот
двигателя не спутаешь ни с чем. Но вот двигатель чихает… заикается…
И мигают немногие огни в окнах мэрии. Гаснут и зажигаются
снова.
На кухне Тесе Маршан, Тавия Годсо и Дженна Фримен вынимают
из чулана рядом с кладовой свечи и складывают на кухонный стол. Верхний свет
продолжает мигать. Тавия и Дженна нервно глядят вверх.
– Как ты думаешь, генератор сдохнет? – спрашивает Дженна у
Тесе.
– Ага, – отвечает Тесе. – Это чудо, что он еще работает,
хотя его не откапывают. Наверное, выхлопную трубу не забивало из-за ветра, но
теперь он переменился. В чем-то это хорошо. Может быть, буря начинает
кончаться.
Она передает стопку коробок со свечами Дженне и другую –
Тавии. Третью берет сама.
– В главный зал? – спрашивает Дженна.
– Ага, именно – Майк хочет, чтобы сначала было готово там.
Есть там пара аварийных ламп, но ему этого мало. Давайте, дамы, сделаем, что
можем, пока еще видно.
В конце коридора, ведущего к фасаду мэрии виден застекленный
офис Урсулы Годсо и ведущая в подвал лестница. Справа зал заседаний, видимый
через окна коридора. И там собралось островитян человек сто двадцать, некоторые
толкутся у буфета (где уже несколько напряженно с провизией), а остальные
расселись на скамейках и разговаривают, попивая кофе.
В коридоре стоят ряды стульев – в менее катастрофические
времена люди ждали на них своей очереди в официальные кабинеты: поставить на
учет машину, собаку, лодку, заплатить налог на недвижимость, проверить списки
избирателей, может быть, возобновить разрешение на коммерческую ловлю рыбы или
омаров. Сейчас на них растянулись еще десятка два островитян – кто тихо
разговаривает, кто дремлет. Теперь они ждут не очереди, а конца бури.
Быстрым шагом проходят Тесе, Тавия и Дженна со своими
трофеями – свечами. Впереди Хэтч выходит из офиса Урсулы.
– Чудесно! – говорит Тавия Годсо.
Многие из сидящих в холле, как пациенты в приемной у врача,
с этим согласны – они аплодируют, пробуждая спящих. Те оглядываются и
спрашивают, что стряслось.
– Не знаешь, где Урсула? – спрашивает Тавия.
– Внизу, с Салли и другими, – отвечает Хэтч. – Когда я
последний раз ее видел, она спала. – После паузы он добавляет:
– Но не так, как дети. Понимаешь?
– Да… – говорит Тавия. – Я уверена, Хэтч, все будет хорошо.
Они проснутся и будут здоровыми.
– Надеюсь, ты права, Тавия Годсо, – отвечает Хэтч. – Молюсь,
чтобы ты была права.
И он спускается вниз. Женщины смотрят ему вслед с глубоким
сочувствием, потом идут своей дорогой. Когда они поворачивают в зал, снизу
поднимается Джоанна Стенхоуп.
– Вам помочь?
– Спустись вниз и возьми остаток свечей, – отвечает Тавия. –
Боюсь, что генератор с минуты на минуту заглохнет.
Тесе, Тавия и Дженна идут в зал. Джоанна (в рекордный срок
оправившаяся от шока из-за страшной смерти свекрови) направляется в кухню.
Верхний свет мигает, отключается, вспыхивает снова.
Островитяне на стульях смотрят вверх и тихо переговариваются.
Детская спальня в подвале похожа теперь на реанимацию. Такое
может случиться после ужасной трагедии, как если бы все эти дети стали жертвой
стрельбы в школе.
Урсула придвинула койку к кровати Салли и спит, держа руки
дочери в своих. Майк и Молли рядом с Ральфи, Мелинда сидит с Пиппой, откидывая
волосы со лба девочки. Робишо рядом с Гарри, Карверы – с Бастером, Брайты – с
Фрэнком, Линда Сент-Пьер – с Хейди. Рядом с ней Сандра Билз, тоже одна. Влажной
материей она любовно стирает крошки от пончика с губ Дона. Они так крепко спят,
что их можно принять за ангелов небесных. Даже Дона.
