…Наверное, прав оказался доктор Руневич, предрекая Светлане Петровне, что болезнь ее мужа может обрести хроническую форму. Похоже, действительно, обрела. Притом, не только хроническую, но, в какой-то мере, еще и весьма извращенную. С одержимостью оголтелого мазохиста Игнат, избавившись от одного мучительного и продолжительного головняка, позволил себе лишь короткую передышку, и сразу же поспешил заменить его новым. Пусть незначительным, пусть куда более безобидным, но все-таки тоже внесшим немалую смуту в покрытую еще не затянувшимися шрамами душу.
Пока…
Каким-то чудом вопрос «То drink or not to drink?» всё еще оставался открытым.
В темпе столетнего паралитика плелся Игнат, медленно приближаясь к Капранову, а тем временем его взгляд неосознанно изучал окрестности: «Где?!! Где удобнее всего приткнуть задницу, расстелить на траве арендованную у Петра Тимофеевича телогрейку, опереться спиной о белый ствол одиноко стоящей посреди просторной поляны березки и, млея на жарком не по-осеннему солнышке, почать не дающую покоя бутылку? Закусить колбасой и, блаженно зажмурив глаза, приняться предаваться мечтам о предстоящих успехах в том предприятии, что за лето организовала Светлана. Где?!!»
А вот и березка. Вокруг аккуратного белого ствола мягкая травка, уже основательно присыпанная желтыми листьями. Уютней местечка не отыскать во всей округе.
А вот и булыжник, неизвестно каким ледником занесенный на обочину бугристой грунтовки, соединяющей между собой районный центр Неблочи и вымирающую деревушку Капраново. За Капрановым эта грунтовка продолжается в виде еле заметной заброшенной двухколейки, которая через полкилометра деградирует в обычную узкую тропку, сворачивающую в лес и там уже окончательно растворяющуюся в густых зарослях малинника и ивняка.
Так что выбирать: березку, возле которой в одну харю будет распита из пластикового стакана бутылка «Пшеничной», или булыжник, о который, дабы не вводила во грех, эта «Пшеничная» будет разбита!
«То drink or not to drink?» — вот в чем вопрос. Вот где соблазн! Который в течение всего какого-то часа может так скомкать всю жизнь, что ее уже будет никогда не разгладить. Игнат достал из пакета бутылку. Ее горлышко приятно холодило ладонь. В ней плескалась такая желанная жидкость! Которая так и просилась внутрь! Которая могла оказаться смертельным ядом! До березки шагов пятьдесят, до булыжника в два раза меньше. Если бы было наоборот, то не возникло бы ни капли сомнений. А так…
«Нет!» — не оставляя себе ни единой лишней секунды, чтобы, не дай Бог, не передумать, Игнат (как панфиловец с «коктейлем Молотова» к фашистскому танку) с «Пшеничной» в правой руке стремительно бросился к камню…
Раньше он не раз совершал какие-нибудь поступки под воздействием короткого импульса, и обычно потом в этих поступках приходилось раскаиваться. Но сейчас, отбросив в сторону бутылочное горлышко и тупо взирая на сверкающую в ярком солнечном свете россыпь влажных осколков и окропленный водкой булыжник, Игнат понимал, что завтра жалеть об этом поступке не будет. Сейчас, конечно, жаль. Можно было так хорошо оттянуться на солнышке, скрашивая свое одиночество выпивкой. Но ведь уже к вечеру наступило б похмелье, захотелось бы продолжения. И завтра — та же картина. И послезавтра…
Депрессия, страхи, гудящие от напряжения нервы… психушка! И — прощай мечты о предстоящих успехах в организованном Светой предприятии, сулящем солидную прибыль! Прощайте, деньги, которые скоро должны политься рекой. Прощай всё!
— Вот так. Я поступил правильно, — почти беззвучно произнес Игнат. И всё же смущенно оглянулся — не слышал ли кто, как он разговаривает сам с собой. Не видел ли кто, как этот свихнувшийся Игнат Анатольевич, словно совершая какой-то кощунственный ритуальный обряд, расколотил бутылку «Столичной».
Ни единой живой души в обозримом пространстве не наблюдалось. Да и кого можно встретить в сентябре на дороге, упирающейся в деревню, в которой по окончании дачного сезона остаются жилыми только три дома?
— Вот так! — Игнат бросил еще один взгляд (уже не тупой, а исполненный твердости и даже некоей гордости за содеянное) на потемневший от водки булыжник и, размахивая пакетом с так и не пригодившимися «больничным набором», кружком краковской колбасы и пластиковым стаканчиком, уверенно зашагал домой.
Ужасающий сплин, который корячил его на протяжении трех месяцев, действительно, отступил, наверное, признав свою неспособность свернуть набекрень мозги столь характерному и волевому мужчине, каким являлся Астафьев Игнат Анатольевич — убийца, насильник, бывший алкаш и будущий удачливый бизнесмен.
Всё хорошо — лучше не пожелаешь!
Давно подмечено, что неприятности бродят по жизни дружными стаями. Приятности, наверное, тоже.
В мозгах стало светлее. Депрессия отступила. Решение больше не брать в рот ни капли спиртного в своей нерушимости не вызывало никакого сомнения. Сама судьба уберегла от поспешного шага и скроила всё так, чтоб не позволить добровольно сдаться в дурдом.
А тут и еще одно радостное известие, которым Игната сразу порадовал Петр Тимофеевич, стоило только переступить порог дома.
— Пришло письмо от Светланы. Лежит на столе в твоей комнате.
Вроде бы, ничего удивительного. Никаким выдающимся событием то, что Светлана, по-прежнему строго соблюдающая график отчетности о событиях (или их полном отсутствии) в Пушкине, прислала очередное письмо, не было. Так же, как и ставшая уже сакраментальной фраза о том, что «никто не звонил, тобой никто не интересовался, милиция поисками девки больше не занимается и, вообще, всё спокойно» никаких положительных эмоций давно не вызывала. Но на этот раз в письме было еще и нечто такое, что просто не могло не порадовать.
«Свои дела окончательно привела в порядок, — сообщала Светлана, — и всё срослось у меня настолько удачно, что даже не ожидала. Раньше боялась сглазить, и если о чем и писала, то делала это со всей осторожностью. Теперь могу смело рассказать тебе, что уже обжилась в своем кабинете в городской администрации, a дело, которое пробивала все три последние месяца, сейчас резко сдвинулось с места и пошло вперед семимильными шагами. Так что без твоей помощи мне теперь не обойтись, и, сразу предупреждаю: впереди тебя ждет очень много работы. Хорошо оплачиваемой работы!!! Одним словом, довольно бездельничать на тещиных блинах, готовься приступать к делу уже с понедельника. И встречай меня в четверг, 10-го, с савеловского поезда, вагон № 9. На протяжении трех дней перевожу дух у родителей, а в воскресенье вместе возвращаемся в Пушкин. Надеюсь, машина у тебя на ходу».
«А пес ее знает! — радостно улыбнулся Игнат и подумал, что сегодня среда, а значит, завтра предстоит ехать в Неблочи на вокзал. — Надо сходить завести»…
— Игнат Анатольевич, идите обедать. Ну, что пишет Светлана? Как обычно?
— Нет, не совсем. Сообщает, что приезжает завтра на савеловском поезде. Так что, утром отправлюсь встречать. А сейчас надо проверить машину. Как-никак, простояла без дела с июня.
