Леонид съехал с Волоколамки на совсем узенькую, совершенно разбитую дорогу.
– Как хоть деревня твоя называется? Ч-черт! – Как он ни старался объезжать глубокие выбоины в асфальте, вписаться между ними не всегда получалось, и порой «пассат» ловил колесом какую-нибудь приличную ямку. – И как они, местные, тут только ездят? Или у них у всех сплошь трактора?.. Так как деревня твоя называется?
– Нестерово. Это даже не просто деревня, а целый поселок. Сравнительно большой для здешних мест. Дворов примерно на сто. Клуб был, магазин, почта, когда я отдыхала тут в последний раз… – Она ненадолго умолкла, подсчитывая в уме, затем продолжила: -…лет восемь тому назад. Даже начальная школа.
– Ну это, поверь, мне по барабану, – хмыкнул Леонид, объезжая очередную предательскую яму, неожиданно возникшую в узком секторе света фар. – Школу я уже окончил. И даже уже успел все забыть.
– Ле-о-онь, а там опять сзади фары, – снова заныла она. – Может, это все же за нами?
Леонид бросил беглый взгляд в панорамное зеркало. Позади них за холмом обрамляло неровную линию горизонта слабое зарево дальнего света автомобиля. И до него было не менее двух километров.
– Ну хрен ли ты до меня докопалась! Ну че ты за дурка! – Леонид повысил голос. – Да до этой тачки черт знает сколько. Хотели бы выследить нас, так что, отстали бы настолько далеко? И кому, я тебя спрашиваю, тут за нами гоняться? Кому известно, где мы находимся? Да даже Хопин ничего не знает, кроме того, что мы сейчас где-то в деревне в Тверской области. Не говоря уже о твоем бывшем муженьке-уголовничке! Так что заткнись лучше и, пока не приедем на место, не разевай свою пасть. Не зли меня лучше. Я устал и без твоей дурацкой бабской мнительности. Все поняла?
Ангелина обиженно надула губки. Сидела молча и размышляла о том, что в их отношениях с Леонидом давно уже повеяло леденящим холодом. Муж стал чаше срываться, позволяет себе хамить ни с того, ни с сего. Скоро, не приведи Господь, дойдет до того, что он позволит себе распускать руки. Значит ли это, что их совместная жизнь неумолимо катится к закату?
Да и сейчас он совершенно не прав. Ведь они не в той ситуации, когда можно позволить себе не обращать внимания на, казалось бы, незначительные, но все-таки подозрительные мелочи. Неужто так трудно было просто притормозить на Волоколамском шоссе и снять все вопросы о возможной слежке, пропустив вперед ту машину, что ехала все шестьдесят километров следом за ними?
Да, конечно, она отлично понимала, что муж сильно устал, проведя ночь за рулем. Весь на нервах. Немудрено, что в такой ситуации утратил всякую бдительность. Ну так положился бы тогда на женскую интуицию. На ее врожденное чувство опасности. Так нет же! Уперся как ишак. Да еще и обхамил!
Ангелина тяжко вздохнула…
Она бы не только вздыхала, если бы знала, что и на самом деле права. Смогла бы настоять на своем, и Леонид бы легко оторвался на пустынной ранним утром дороге от старенькой «Нивы», которая цепко сидела на хвосте их «фольксвагена». И не привел бы он так беспечно хвост к тому убежищу от мстительного уголовника Константина, которое они с Ангелиной считали надежным на сто процентов.
Но простым смертным суждено ошибаться. Они обладают дурным свойством порой напрочь утрачивать бдительность, особенно после бессонных ночей, проведенных за рулем на тяжелой скользкой дороге. А в результате все оборачивается крупными головняками…
«Головняки» в количестве трех крепких бритоголовых пацанов въехали в Нестерово следом за белым «пассатом» спустя примерно минуту. Остановив свою основательно покрытую грязью синюю «Ниву» на въезде в поселок, они вылезли из машины, и оказалось, что все трое буквально ничем не отличаются от местных скотников-алкашей. Выгоревшие на солнце старые телогрейки; год, как не чищенные кирзовые сапоги; мятые, словно изжеванные телятами кепки; в губах зажаты потухшие «беломорины».
– Я знаю эти места, – произнес один из пацанов. – Тут дорога упирается в это село, и дальше уже никуда не проехать. Разве что на вездеходе или на танке. Все, тупик. «Пассат» искать будем здесь. Больше негде.
И вся троица быстрым деловым шагом заспешила по единственной улице поселка, вдоль которой более чем на километр по обеим сторонам растянулись обычные деревенские избы. При этом пацаны не ленились заглядывать в каждый из дворов, хотя отлично понимали, что «фольксваген» еще не успели поставить на долгую стоянку за палисад и он должен торчать где-нибудь на улице возле дома, который объекты наблюдения наметили для жилья. Но эти трое были приучены относиться к выполнению порученных им заданий со всей возможной щепетильностью. А им было строго наказано определить, куда точно направляется белый «фольксваген-пассат» с питерскими номерами, который под утро должен свернуть у Твери на Волоколамское шоссе. И при этом ни в коем случае не обнаружить себя. Это, похоже, им удалось. Теперь дело за малым.
– Он, – вполголоса произнес один из пацанов, и все трое сразу замедлили ход.
По левую руку возвышались развалины церкви, и вжался в землю одноэтажный желтенький магазинчик с облупившейся штукатуркой. По правую – выстроились в ряд разноцветные избы, отгороженные от мира хлипкими реечными заборчиками и облысевшими по осени кустами сирени. По улочке протрещал старенький трактор «Беларусь», тащивший за собой порожний прицеп. Навстречу прошли две толстые бабы с пустыми подойниками.
Метрах в пятидесяти впереди возле одного из домов прямо под единственным на весь поселок уличным фонарем стоял знакомый «фольксваген». Вокруг него прыгал худой паренек, приседал, выполнял какие-то гимнастические упражнения. Со стороны эта картина казалась довольно смешной.
– А с башней-то у него все в порядке? – произнес тот из троих, что потолще и покрупнее своих дружков.
– Все. – Другой прикурил «беломорину» и сразу надолго и тяжко закашлялся. – Фу, блин, отрава. А с башней… Посидел бы сам ночь за рулем, да еще по такой тяжелой дороге, так не так бы запрыгал. Здесь, братва, и притормозим.
Пацаны встали в кружок возле крыльца магазина и принялись ждать, куда же дальше сунется белый «фольксваген». Перекочует к другому дому? Или ему сейчас распахнут ворота, и он заедет во двор?
Никого из троих совершенно не беспокоило то, что они могут вызвать хотя бы малейшее подозрение у мудака, производящего разминку около своего «пассата». Местные похмельные алкаши, с утра оккупировавшие вход в магазин и терпеливо дожидающиеся продавщицы – какие здесь могут быть подозрения? Разве вот только не слишком ли рано они тут заняли позицию? До появления продавщицы еще, как минимум, часа три.
Но «продавщица» – та, которую с таким нетерпением дожидались трое крепких пацанов в телогрейках, – нарисовалась возле «пассата» гораздо раньше. Симпатичная девка в утепленной кожаной куртке с меховым воротником и модных сапожках на толстых прямых каблуках, а с нею маленький прыткий дедок в овчинном тулупе и валенках. Девка бросила несколько слов тощему парню, и тот, сразу оставив свои гимнастические упражнения, поспешил за руль. Дед уже открывал ворота.
