– Бона, гляди, мох примятый еще, не успел распрямиться… А вона ветка надломлена, свежий излом… А тута один пидарас лужу забаламутил…
– Ты читал Фенимора Купера, Комяк? – улыбнулся я. – «Следопыта»?
– Ясен перец, читал. Что ж я, ты думаешь?.. На зоне всю библиотеку перелопатил. Даже учебники. А у Купера твово все больше туфта…
– Ну не скажи, – засомневался я. – Кстати, а что мы тянем? Долго будем за ними тащиться?
– Скоро уже. Тут впереди болото большое. Поближе пусть подойдут. Мертвяков будет где затопить… Тащить недалече… Чу, паря! Закройся. И веткой не тресни. Подходим, кажись…
Мы увидели их метрах в пятидесяти от опушки леса. Двое солдат и лейтенант расположились на сухой уютной возвышенности на самой границе болота. Оба солдата возились со своими тощими вещмешками. Лейтенант сидел на берегу и без особого интереса оглядывал в бинокль большое – километров пять в ширину – болото.
– Захотят щас похлебку сварить, – наклонившись мне к самому уху, чуть слышно прошептал Комяк, – а с костром и облом. Дров-то там нет. Ивняк один да ольха. Сырые. Хрен разгорятся. И пошлет летеха солдат сюда за валежником. Тут-то мы их и…
Я давно уже перестал удивляться проницательности своего спутника и воспринял это как должное, как заранее написанный Комяком сценарий, когда оба солдата, беспечно оставив свои автоматы, чтобы не мешали возиться с хворостом, действительно вскоре направились в нашу сторону. Следом за солдатами увязались обе собаки.
Стараясь случайно не хрустнуть веткой, я осторожно отполз в глубь ельника, выбрал себе самый раскидистый куст и укрылся за ним.
Комяк неслышно исчез у меня из виду, но я знал, что он где-то рядом.
Самой большой проблемой были собаки, и мы решили разделаться с ними в первую очередь. А потом главным было не дать солдатам успеть воспользоваться своими рациями или предупредить лейтенанта. Задачка совсем не из легких, и в последний момент я пожалел, что не отговорил самоеда от всей этой авантюры с захватом раций. Вполне обошлись бы без них. Но изменить что-либо было уже поздно. Солдатики хрустели валежником в каких-то тридцати метрах от нашей засады. Я даже видел, как хэбэ одного из них постоянно мелькает между деревьями. А в мою сторону направлялась одна из любопытных овчарок. То ли почуяла мое присутствие, то ли просто, шарясь по лесу по своим собачьим делам, случайно забрела к нашей засаде.
«Моя», – решил я.
– Собаченька, тю-тю-тю.
Овчарка замерла и растерянно посмотрела в мою сторону. Эти собаки приучены не лаять впустую, и я почти не опасался, что, заметив мое присутствие, она поднимет гам и предупредит хозяев. Сначала сама проверит, в чем дело. А к людям в камуфляже у служебных овчарок выработано почтительное отношение. Скорее, она примет меня за своего.
Собака молча сделала несколько нерешительных шагов в моем направлении и доверчиво вытянула морду, принюхиваясь. Пока что я не вызвал у нее никаких подозрений. И до нее было не более метра.
«Точно, моя», – понял я и коброй кинулся на собаку, параллельно выбрасывая вперед руку с «Ка-Баром». Я вложил в эту атаку всю стремительность, которую был способен развить, все умение управлять своим телом, тренированное годами.
И победил.
Овчарке не хватило реакции на то, чтобы увернуться. Она даже не поняла, чего от нее хотят, когда нож резко вонзился ей в грудь. Я тут же провернул рукоятку вокруг оси, свободной рукой пытаясь зажать собаке морду, чтобы, не дай Бог, не успела завизжать. Почти невыполнимая задача, и, естественно, мимо морды я промахнулся.
Но овчарка, к счастью, не издала ни единого громкого звука, лишь глухо всхлипнула, шарахнулась от меня, а потом молча попробовала перейти в контратаку. Но это уже была агония, которая лишь помогла добить несчастную псину. Я профессионально перерезал ей глотку, одним движением ножа отхватив голову почти наполовину. И в течение всей этой мимолетной операции даже не получил ни единой царапины. Разве что перемазал все руки в крови.
– Извини, собачка. Так было надо, – прошептал я и задумался, а что делать дальше, автоматически вытирая руки и нож о сырой мох.
От этого занятия меня оторвал самоед. Он показался из-за развесистой ели буквально на доли секунды, призывно махнул мне рукой и, когда я кивнул в ответ, сразу испарился обратно. Я тут же, заботясь о том, чтобы мне, неуклюжему, не наделать шуму, устремился к Комяку.
Он сидел на корточках под густой кроной сосны, прислонившись спиной к толстому, поросшему седым мхом стволу. Метрах в двух от него валялся труп второй овчарки.
– Все-таки цапнула, сволочь, пока резал ей глотку, – пожаловался он.
А ведь я, находясь от него в считанных метрах, не расслышал ни единого звука борьбы. «М-да, ты профи высшего класса», – подумал я, но вместо того, чтобы выдать Комяку комплимент, прошептал совсем другое:
– Как ты ее подманил?
– Пошуршал децл, она и пришла… Да не все ли равно как? Айда за солдатами. Они, – Комяк ухмыльнулся, – знаешь, чем сейчас занимаются?
– Ну?
– Набрали дров и уселись посрать. Отсюда шагах в сорока. Тока что. А у солдат, если есть такая возможность, это надолго. Любят они это дело. Так что успеваем.
Я поморщился и подумал, что нечестно нападать на людей в такой ситуации, но в нашем положении было не до излишней щепетильности.
– Подходим сзади, – тем временем инструктировал меня Комяк. – Твой – тот, что слева. Нападаем одновременно. И без понтов бей ножом прямо в спину. Не до джентльменства нам ныне. Промедлим децл, дадим кому-нибудь вякнуть, спалимся. Вперед…
Прирезать, подкравшись сзади, оправляющегося человека, не сложнее, чем задушить грудного младенца. Это я понял уже через полминуты, когда всадил «Ка-Бар» под левую лопатку худенькому пареньку, со спущенными портками сидевшему на корточках возле маленькой елочки и с удовольствием мусолившему дешевую сигаретку. Он даже не услышал, как я приблизился сзади, а, получив удар в сердце, лишь кашлянул и тут же уткнулся носом в пушистый мох. Я поспешил произвести контрольный удар в основание черепа, перебив ножом шейный отдел позвоночника. Потом распрямился и вытер пот, обильно выступивший на лбу. От осознания того, что вот только что взял и убил своего противника не в открытом бою, а по-подлому, сзади, у меня дрожали руки…
– Туфта все это, братан. – Комяк подошел ко мне, как обычно, совершенно неслышно. – Будь у этого сопляка такая возможность, он замочил бы тебя без раздумий. Хоть в брюхо, хоть в спину. За какой-то пидарный отпуск. А ты сейчас пытаешься выжить. И у тебя нет другого выхода, кроме как быть порой полной падлой. Пошли, у нас еще лейтенант.
– Пошли, – прохрипел я и, постаравшись взять себя в руки, направился к болоту…
С лейтенантом все обошлось вообще без проблем. Он вообще спал, и пятьдесят метров открытого пространства от леса до бугорка, который облюбовал для отдыха мусорской дозор, мы могли бы пройти строевым шагом. Да и еще и с песней. И он бы не проснулся. Чтобы его растолкать, Комяку потребовалось немало времени. При этом сладко уснувший летеха старательно посылал самоеда подальше и ругался, почему до сих пор не разложили костер.
